Курсант
Шрифт:
Я быстро вернулся в реальный мир и поплыл к третьему кораблику моей будущей маленькой флотилии.
В этот раз всё прошло штатно если, конечно, можно называть стандартной ситуацию, когда скоростные катера вдруг оказываются неизвестно где и с грохотом валятся на бок.
Я уже собирался выпрыгнуть в реальный мир снова, как со стороны моей стоянки вдруг раздался выстрел и пуля, повредив корпус, впилась в лёгкий металл.
Блядь! Обуреваемый жадностью, я совсем потерял бдительность. И, несмотря на импровизированный обыск, упустил из вида кого-то из людей господина Кацу Кэтсэру!
И ведь, не нашёл его, когда наспех осматривал притон!
Тут якудза шмальнул второй раз и я, не желая доводить дело до печальных последствий, телепортировался ему за спину.
Звериное чутьё гамадрила не дало мне застать его врасплох. Но, едва тот начал поворачиваться, как я несильно ударил его по затылку и, отойдя чуть в сторону, позволил безвольному телу шмякнуться на песок.
Потом по-быстрому обшарил потерявшую сознание тушку, избавляя от оружия. К слову, пистолетов нашлось целых два. Второй находился в кобуре на лодыжке. И к предплечью крепились ножны с острым, как бритва узким ножом. Лезвие его достигало пятнадцати сантиметров. И в умелых руках, а в том, что ручки подручного Кацу Кэтсэру были ловкими и проворными, я нисколько не сомневался, этот смертоносный предмет мог наделать много бед.
Когда выпрыгнул в реальный мир в очередной раз, издалека донеслись заливистые голоса сирен и замелькали проблесковые маячки. Пришлось немного поднажать, и на транспортировку последнего судна моей маленькой эскадры я потратил всего две минуты. Чтобы затем, сломя голову и на все двести процентов используя телепортацию, быстро оказаться на берегу.
Сирены пели всё ближе, а я уже закрывал за собой двери клуба. На площадке перед входом кое-где валялось выроненное мёртвыми гангстерами оружие. Но, так-как времени оставалось в обрез, я решил, что оно того не стоит. Тут бы самому как-нибудь выкрутиться. Я спешно погасил свет и, оказавшись в кабинете Кацу Кэтсэру, щёлкнул замком и снова перешёл в стазис.
Пора было приступать к заключительной части так основательно поставленного мною Марлезонского балета. Из всех задействованных в сегодняшней гениальной пьесе актёров, в живых осталось только двое. И каждому предстоит отыграть собственную роль.
Кацу Кэтсэру я выбрал амплуа сделавшего в жизни много плохого, но потом раскаявшегося злодея. Ну а красавице Юмико предстояло пока побыть статисткой.
Чтобы потом, когда гениальный сценарист и режиссёр, то есть я, скромно удалится, оставить все лавры единственной оставшейся в живых героине. По воле Создателя и моими скромными усилиями, выдвинутой на главную роль.
Я вошёл в стазис, взял Кацу Кэтсэру за шиворот и отволок метров на двадцать в сторону. От всего. Незачем ему видеть ни моё стойбище, ни медкапсулы ни эспроприированые катера. Затем связал ему руки за спиной. Потом проделал с ногами то же самое и, оставив свободный кусок верёвки, накинул ему на шею.
Уперевшись коленом с спину главаря мафии, я слегка выгнул его позвоночник в обратную сторону и накинул на шею петлю. Ну, вроде бы, всё как у людей.
Пленник находится в максимально дискомфортных условиях
Добиваться нужного мне результата именно таким жутким способом, я задумал потому, что Оленевой и Бэмбику всё-равно нужно было время. Мир снаружи замер в статическом положении.
А, поскольку, всё равно, для полного выздоровления назначенной мною на роль девушки одного моего высокопоставленного знакомого и милого котёнка, пришлось бы терять какую-то часть собственной жизни, то почему бы не совместить полезное с... рентабельным.
Кацу Кэтсэру, так или иначе уже не жилец. А остающийся бесхозным ночной клуб я захотел подарить пострадавшей от глупости собственного брата Юмико. Или, вернее Азуму Оониси. Ведь именно такое имя предстоит написать в дарственной приговорённому мной Кацу Кэтсэру.
Я телепортировался в номер гейши, проинспектировал так и продолжавшую мирно посапывать Юмико. Немного подумал, взял её с собой и перенёсся на топчан в стазисе. И, немного посомневавшись, этично ли по отношению к Марине спать с другой женщиной, пристроился рядом и, пригревшись у тёплого бочка гейши, задремал. Ибо нет лучшего способа скоротать время, чем хороший и крепкий сон.
Из объятий Морфея меня вырвали матюги на японском. Кацу Кэтсэру, хрипя от душившей его верёвки, и отчаянно ругаясь, извивался словно червяк, катаясь из стороны в сторону.
"Похоже, клиент ещё не созрел".
– Лениво подумал я и, подойдя к боссу якудза, слегка отоварил его по голове носком ботинка. Допрашивать его я не собирался, никаких секретных сведений узнать не планировал.
Мне нужна была лишь дарственная на клуб, собственноручно написанная Кацу Кэтсэру. Находящемся в трезвом уме, при памяти и, что самое главное, абсолютно добровольно. Так что, время работало на меня, а опоздать куда-либо я не боялся.
Часов через восемь, то есть, ближе к утру по введённой мной в состояние гипнотического сна Юмико, маленькая гейша проснулась и беспокойно задёргалась.
– Господин, это вы?
– Она нашарила тонкой ручкой моё тело и, слегка успокоившись, спросила.
– Почему так темно? Ведь уже должно взойти солнце. Да и ночью, свет уличных фонарей всегда просачивается через занавеску.
– Не знаю.
– Кривя душой соврал я. Потом зажёг между нами крохотный, не больше самой мелкой монетки, светлячёк, позволил ей увидеть мои глаза.
– Ты хочеш-ш-ь спать-с-с.
– По-новой начал вводить её в состояние транса я.
– Твои веки тяжелеют, глаза закрываются и ты спиш-ш-шь. И будешь спать-с-с пока я не отдам команду.
Юмико послушно сомкнула веки и снова провалилась в забытьё. А я вздохнул с облегчением. Свидетели в этом деле мне абсолютно не нужны. После того, как обнаружат тело Кацу Кэтсэру, и полиция и его подельники из гурентай обязательно проведут расследование.
И, если в служебное рвение стражей порядка я не очень-то верил, то преемники босса якудзы непременно начнут копать глубже. И неизвестно ещё, как много смогут они нарыть и к каким выводам прийти на основании сведений, полученных от маленькой гейши.