Курсантка с фермы. Адаптация к хитрости
Шрифт:
Я провела руками по материалу.
— Натин?
— Да, — отозвалась Милу и повернулась. На ней тоже было платье из натина — прочного материала, в одежде из которого не бывает холодно или жарко, который растягивается и стягивается до тех пор, пока не сядет идеально. В искусственном свете натин не переливается оттенками, только под настоящим Толиманом показывают всю красоту. Но обычно те, кто могут себе позволить натин, заказывают его с самым слабым оттенком — приглушенно-серебристым.
— Нина, ты красива почти по-центавриански.
— Мне
— Сначала давай долетим до клуба. Мальчики нас ждут.
Мне подарили и туфли из тех, которые Кеша называл устройством мук и соблазна. Милу показала мне отражение в небольшом зеркале. Я так привыкла видеть себя с мешками под глазами и бесцветными губами, что долго разглядывала свое обновленное отражение.
— Шмотье, — проговорила я, глядя на незнакомую себя. — Только Тема так мог сказать.
Наши спутники мое преображение оценили: Гаррисон расплылся в широченной улыбке, а Тема хмыкнул:
— Если б Агап тебя такой увидел, прибил бы.
— В месте, куда мы собираемся, многие вообще не озадачиваются одеждой, — заявила Милу, и мы начали рассаживаться по местам. На личных аэрокарах я еще не летала, и мне в новинку были некоторые дополнительные панели.
— И что же это за место такое?
— Релаксационный клуб, — объяснил Гаррисон. — Ты там не увидишь дергающихся тусовщиков, там и атмосфера, и музыка, и запахи для того, чтобы расслабить. Лучшее место для ленивого отдыха, Нин. Все, как ты любишь.
— Эй, благодетели, — сказала я возмущенно, — давайте обойдемся без всех этих «как ты любишь», и прочего. Я не с войны вернулась, а из учебного заведения. Не надо мне стараться угодить.
— Мы все это любим, — сказала Милу. — А Теме такие места вообще обязательны — слишком энергичен!
— Я думал, тебе нравится моя энергичность, — проворковал братец, и быстро лизнул в ухо метиску. Она не покраснела, но смутилась, и я почти услышала, как ее сердце забыло о том, что ему положено биться. А еще я заметила, что Гаррисон, обычно спокойно относящийся к поведению Темы, дернул уголками губ. То ли сказать что-то хотел, то ли улыбнуться — непонятно.
Аэрокар вознесся над площадкой, и мы полетели на Бар-Ракк. Я впервые ночью бывала в той части острова, где предпочитают отдыхать старшие. Впервые вышла из личного аэрокара на платную аэро-площадку. Никто не толкался, водители не орали и не торопили пассажиров — все было тихо, чинно и вежливо. Шагая по улице, поддерживаемая за руку Тони, я разглядывала встречных.
На нас с Милу смотрели с одобрением, а не с вожделением. А если бы кто-то и посмел высказать что-то в духе: «Опа, какая попа!», этого хама бы оштрафовали. Я поддерживала веселый разговор со своей компанией, но на душе кошки скребли. Слишком я устала от старших.
Релаксационный клуб оказался местом пафосным. Никаких андроидов среди персонала — только дрессированные люди. Улыбнуться,
— Наслаждайтесь, — сказала Милу с улыбкой. Тони и Тема улеглись на мягкие кушетки в огороженной зоне клуба, за ними — мы. Казалось бы, что за глупость — прийти в клуб и лечь на кушетку? Мои возмущения увяли на корню, когда нам включили ту самую подсветку, ту самую музыку, пустили те самые запахи, которые максимально расслабляют тело.
Это было похоже на перемещение в виртуальную реальность, но без побочных эффектов вроде головной боли. Словно качаешься на волнах, или когда находишься еще под влиянием прекрасного сна, ощущаешь себя здоровым, полным сил, не омраченным ни одной заботой… Лохму говорил, нужно обязательно сходить в дом Жизни и помедитировать, но есть ли что-то лучше, чем такая медитация?
— Нина? — позвала спустя некоторое время Милу. — Нам уже достаточно.
— Да-а-а-а, я сейчас…
Приятный смех был мне ответом. Я поднялась, и кто-то помог мне перейти в другую зону, сесть за столик. То ли Милу, то ли кто-то из персонала. Опасное состояние — так тебя куда угодно кто угодно увести может.
«Нет, Нина, никаких больше релаксационных клубов».
Я резко покачала головой и похлопала себя по щекам.
— В порядке? — поинтересовалась Малейв.
— Кажется…
— Попробуй. Здесь все напитки безалкогольные, но вкус у них — потрясающий!
Я потянулась к коктейлю, прихватила губами соломинку и отпила. На вкус похоже на сок плодов вай-вай, но гораздо нежнее, и послевкусие приятное. Я прикрыла глаза от удовольствия.
Живут же некоторые, пьют же такие коктейли!
— А теперь поговорим. У тебя ведь ко мне много вопросов.
— Ты так говоришь, словно я против тебя настроена…
Милу кивнула.
— Может, и будешь настроена. Ты знаешь, что такое центаврианский Род?
— То же самое, что и семья, только масштабнее?
— Семья… Вряд ли это можно назвать семьей. Это именно Род. И в нем есть совет, который решает все вопросы. Если кто-то из Рода отказывается подчиняться совету, не остается другого выхода, как уйти. — Малейв устремила взгляд на свои изящные пальчики, которыми держала бокал. — Я ушла. Почти. Осталось только сменить фамилию, и последняя ниточка, привязывающая меня к Роду Малейв, порвется.
— От тебя требовали чего-то, чего ты не хочешь? — сочувственно проговорила я. Диктатура в семье — это худшее, что только можно представить.
— Требовали… нет. Ты плохо знаешь старших, они редко опускаются до прямых приказов.
— Значит, тобой манипулировали?
— И снова нет. Все гораздо сложнее. Мой отец центаврианин, а мать — землянка. Как видишь, от матери я мало что унаследовала. Даже глаза у меня похожи на центаврианские, не будь я маленького роста, никто бы не отличил меня от старшей.