Кустосы. Предназначение
Шрифт:
На некоторое время в темноте комнаты воцарилась тишина, звенящая, но нисколько не напрягающая. Юст продолжал вглядываться в моё удивлённое лицо, пока я не улыбнулась. А потом я просто обняла его.
– Прости, – прошептала ему в шею. – Мне следовало быстрее разобраться в том, что происходит, и перестать быть эгоисткой.
– Нет, – я почувствовала, как он качает головой. – Это я на тебя давлю. Просто мне так хочется, чтобы всё уже как можно быстрее утряслось. И в своём нетерпении я забываю, что ты только появилась в этом мире. Прости.
Я
– Ну а теперь, после взаимных извинений, мы можем начать новый день и мою новую не совсем человеческую жизнь? – спросила я, отстраняясь и заглядывая в его глаза. Он мягко улыбнулся в ответ.
– Только для начала нужно сделать небольшую мелочь, – сказал он и потянул футболку с моего плеча, обнажая бледную кожу. – Это немного неприятно, но совсем чуть-чуть.
С этими словами он большим пальцем надавил на плечо и повёл влево. Я сначала удивлённо уставилась на его руку, не зная, что сказать и как реагировать. Но затем я почувствовала жжение под его прикосновением и поморщилась.
– Ещё немного, – сказал он, продолжая медленно вести по коже. Из-под его пальца показалась маленькая струйка дыма, и я почувствовала запах палёного.
– Юст, – прошептала я, стараясь не паниковать. – Я тебе, конечно, доверяю, но что ты делаешь?
Он тихо выдохнул и опустил руку. Я недоумённо уставилась на своё плечо, где мерцало маленькое клеймо, переливающееся всеми оттенками сирени. Это был небольшой круг, будто сплетённый из веток и перечёркнутый зигзагом, похожим на взмах крыльев. Было даже красиво. Символ вспыхнул ярким светом и затих, оставляя едва заметное мерцание.
– Что это?
– Мираж, – прошептал он, снова касаясь отметины, будто прощаясь с ней, и натянул рукав футболки обратно на его законное место.
– Это твоя маскировка. Сама подумай: занятие, ты в классе, и тебя неожиданно утягивает на место инцидента. Как объяснить потом окружающим, куда ты пропала?
– Да, это было бы проблематично, – задумчиво кивнула я, потирая плечо с меткой.
– Этот символ будет оставлять мираж вместо тебя. Так что никто не заметит твоего отсутствия.
– И что, он будет ходить и говорить вместо меня?
– Да, но только пока ты на задании. Возвращаться ты будешь сразу в мираж, на его место.
– Ничего себе, – удивилась я. – Как у нас всё продумано.
Юст довольно улыбнулся:
– Это своего рода посвящение, инициация тебя как моего напарника. Очень важный ритуал, который соблюдают все пары, ставя друг другу защиту и своеобразные маячки.
Его рука легла на моё плечо, и я почувствовала, как под тонкой тканью футболки импульсом ему отозвался символ на моей коже, признавая хозяина.
– Эй, так не честно, ты должен был хотя бы предупредить, – возмутилась я.
– Прости, – он опустил глаза, и, казалось, действительно испытал некоторое чувство вины.
– Ладно, – отмахнулась я. – А как это делается? Где мне сделать тебе символ?
Я
– Что такое? – спросила я обеспокоенно, пытаясь заглянуть в его глаза. – Я сказала что-то не то?
Некоторое время Юст молчал, закусив губу.
– Юст, – снова позвала я, не получив никакой реакции. – Что случилось? Я чем-то тебя обидела? Ты же сказал, что напарники должны делать это. Я подумала, что оба.
– Правильно подумала, – отозвался он тихо, – только у меня уже есть знак.
Я непонимающе нахмурилась, всё ещё стараясь поймать его взгляд. И когда я наконец увидела его неестественные синие глаза, то в них плескалось такое отчаяние и чувство вины, что я даже испугалась на минуту.
– Прости, это моя ошибка, – сказал он угрюмо.
– О чём ты? Откуда у тебя мираж? – спросила я медленно, растягивая слова. – У тебя уже был напарник?
– Нет, что ты! Просто я был неосторожен, – его голос был глухим, звучал, будто сквозь вату.
– Это же не простуда, которую можно подхватить, – бормотала я. – Как такое случилось?
– Тебе просто придётся принять это, как и мне пришлось, – он перешёл практически на шёпот. – Уже ничего не изменить и не исправить.
Отчаяние и вина, исходившие от него, пропитывали эту комнату, пропитывали меня. Внутри поселилось тягучее неприятное чувство, грозившее вылиться в нечто большее. Неожиданно этот маленький, ещё пару минут назад совершенно неизвестный мне ритуал стал чем-то принципиально важным. Я почувствовала себя так, словно меня обидели, оскорбили. Отобрали что-то очень ценное и крайне значимое. Очень странное чувство зарождалось где-то в животе и поднималось всё выше.
– Кто это был? – спросила я неожиданно низко и холодно. На мгновение мне вспомнился сон. Голос кустоса на пустыре. Мой голос. Так похоже.
– Сальви, – сказал Юст неожиданно мягко. – Прости, но ничего не изменить. Я не хотел этого, ни за что не хотел. Я знаю, что этого не должно было произойти…
– Кто, Юст? – настойчиво повторила я, уже зная ответ на свой вопрос.
Как и в прошлый раз, при произнесении его имени Юст едва заметно вздрогнул.
– Это уже не важно, – нахмурился он.
– Важно. Кто? – я хотела услышать это от него. Я очень хотела понять, что ошиблась.
Ещё какое-то время мы просто буравили друг друга взглядом, а потом я просто протянула руку и потянула за вырез майки.
Справа на груди враждебным всполохом среагировало на меня клеймо. На смуглой коже Юста золотой значок переливался особенно красиво, а ещё гордо и насмешливо. Я прямо чувствовала ликование его владельца. Это было наглостью, неслыханной дерзостью. Я сразу узнала его обладателя. Это был слишком знакомый цвет, слишком очевидный.