Кувыр-коллегия
Шрифт:
Год 1740, январь, 24 дня. Санкт-Петербург. Пьетро в ловушке.
Мира явился в шесть часов в дом на Мойке и постучался условным стуком в двери. Ему сразу открыли. Но вместо старого слуги он увидел незнакомого человека. Это был совсем молодой человек.
— Здравствуйте, барин, — приветствовал он его. — Прошу вас. Барышня заждалась вас.
— А Семен где? — Пьетро успокоил угодливый тон молодого человека.
— Вчарась домой отпросился. В деревне у него сестра заболела. Вот и отпустили
Слуга захотел помочь Пьетро снять шубу. Тот повернулся спиной. И тот же момент на него сзади навились и быстро подмяли под себя три дюжих молодца, взявшихся неизвестно откуда.
— Попался шут! — заговорил кто-то.
— Теперь не вырвешься.
Итальянцу скрутили руки за спиной ремнями и повернули его лицом.
— Узнаешь? — Мира увидел перед собой широкую плоскую рожу.
— Николи такого мерзкого рыла ранее не видал, — сказал он.
Незнакомец его кулаком за те слова приложил. И под глазом шута появился синяк.
— Ты шутить-то поостерегись. А то мы тебя и Неве утопить можем. В тулуп овчинный закатаем да прорубь опустим. Тогда там карасей смешить станешь. А меня ты видал и ранее. Я хотел тебя палкой отходить, да не получилось тогда.
— У дома моего ты был с капельмейстером? Помню, помню. И теперь понимаю, кто послал тебя. Сеньор Арайя.
— Про тебе говорить не станем. А сейчас лежи без движения ежели не желаешь, дабы мы рожу тебе разукрасили.
Пьетро замолчал. Сопротивляться ему было трудно, и он понял, что всецело в руках этих людей. Его отнесли в подвал и там посадили на цепь. Двери закрылись, и Мира остался в полной темноте….
Год 1740, январь, 24 дня. Санкт-Петербург. Сеньора Мария Дорио.
Мария проснулась, и увидела, что на её пальце нет заветного кольца. Он вспомнила тот бокал вина, который преподнес ей Франческо Арайя, который был в тот день необычно с ней любезен и щедр на обещания.
Сам Франческо сейчас стоял с ней рядом. Он улыбался.
— Вы что-то потеряли, сеньора? — спросил он.
— Где мое кольцо? — она вскочила на ноги. — Что это значит? Это подарок государыни императрицы Анны Ивановны! Как смели вы, сеньор, тронуть его! — вскричала Дорио.
— Не стоит вам так кричать, сеньора. Кольцо вам вернут. Я взял его не навсегда.
— Вы взяли? И вы вот так признаетесь в воровстве?!
— Я не сказал, что я его украл, сеньора. Я сказал, взял. И взял на время. Дабы одну известную вам особу выманить.
— Что? — Мария села на стул, не в силах более стоять.
— Я ведь обещал и вам, и вашему любовнику шуту, что посчитаюсь с ним. И теперь ему никто более не поможет.
— Вы хотите этим кольцом заманить Пьетро в ловушку?!
— Вы догадливы, сеньора!
— Но Пьетро станут искать! Ведь скоро день
— Если бы все было так, то разве стал бы я вам все рассказывать? Нет, сеньора, Мария. Вы никому и ничего не расскажете! И будете находиться под замком в этом доме до февраля.
— Но мне петь на концерте в день рождения императрицы!
— Я выписал из Италии новую певицу. Это молодая Леонора Виконти из Пармы. И она вас пока заменит. Я скажу государыне, что вы заболели горлом и выступать не можете.
Мария снова вскочила со стула и бросилась на капельмейстера. Она попыталась его ударить. Но Арайя грубо схватил её за руки.
— Не стоит вам брыкаться, сеньора! Не стоит!
— Вы не посмеете, — простонала Дорио. — Не посмеете. Герцог Бирон вам не простит. Не простит…..
— Я это переживу, сеньора.
После этого капельмейстер засмеялся и покинул комнату Марии. Её заперли на ключ. И выхода не было…..
Год 1740, январь, 28 дня. Санкт-Петербург. Во дворце. День рождения государыни императрицы.
28 января 1740 года в день рождения императрицы Анны в Петербурге был праздник великий. Во дворце состоялся маскарад с фейерверком. А для народа были организованы гуляния. Город был украшен празднично. Ни один день рождения Анны доселе не праздновался так торжественно и роскошно.
Герцог Бирон стоял, в этот раз, не рядом с императрицей, как бывало всегда. Он находился среди придворных вместе со своей женой. Рядом с государыней стоял у самого трона кабинет-министр Артемий Волынский.
Для придворных это был знак того, что восходило новое "светило". Анна слушала его и улыбалась.
К Бирону подошел обер-гофмаршал Рейнгольд фон Левенвольде.
— Ваша светлость, — обратился он к Бирону. — Мы все скорбим вместе с вами.
— Вы о том, что я не рядом с императрицей, Рейнгольд?
— Да, герцог. Мы хотим видеть там вас, а не Волынского! И я все курляндские дворяне при дворе. Да и не только курляндцы. Но и другие иностранцы за вас.
Бирон понимал, что усиление Волынского больно ударит по многим. Волынский ликвидирует немецкую партию. И он все больше и больше входил в силу. А что будет после свадьбы шутов в Ледяном доме? Его влияние еще больше усилиться!
Бирон решил "подлить масла в огонь".
— Я собираюсь уехать из России, Рейнгольд. В Митаву. Сложу с себя должность обер-камергера русского двора и останусь только герцогом курляндским.
— Ваша светлость! — Левенвольде умоляюще посмотрел на Бирона.
— Но вы же со своим братом некогда желали отодвинуть меня от трона? Вот ваше желание и сбылось.
— Что было то, было, ваша светлость. Стоит ли нам ссориться далее? Не пришло ли для нас время объединиться? Всем немцам при дворе. Мы желаем, чтобы вы стали регентом!