Кузница душ
Шрифт:
— Это противоречит идее свободы воли. Уже одним этим он обрек этот свой мир на то, во что он превратился. К тому же… мне кажется, или его приоритеты в какой-то момент резко поменялись? — Мариэн поежилась, вспоминая. «Мне не нужны сильные люди в этом мире» — всплыло у нее в голове голосом Эшрода.
— У него ничего не получилось. Он начал вмешиваться в жизни людей все сильнее. Тогда я попыталась остановить его, но он заперся в своем мире и практически полностью закрыл его для меня. К счастью, я успела вмешаться в структуру мира, добавив в нее свое правило
— И не могло получиться. Люди будут вести себя так, как от них хотят, только если сломать им волю. Именно к этому он и пришел, да? Но это все равно не объясняет, что я такое сделала, пытаясь защитить себя и тех, кто мне дорог. И не объясняет, как ему могло прийти в голову… Все эти пытки, арена, то, как он втирался ко мне в доверие, дурная игра с охотой на дичь… Для этого нужно думать иначе! — в спокойной — по-настоящему спокойной — обстановке, Мариэн поняла, что наконец теряет над собой контроль. Воспоминания, в реальности которых она больше не сомневалась, давили и требовали выхода. Вся эта боль требовала его.
— Там, в вашем мире, Эшрод постепенно сходил с ума. От побуждения он перешел к принуждению, а от принуждения — к пыткам. Ему удавалось лишь забирать у людей их жизненную силу. В конце концов он забыл, что когда-то сам был человеком и перестал верить в то, что люди достойны чего-то большего, чем жалкое существование, наполненное страданиями. И по мере того, как он сходил с ума, его божественная сила также уходила. Она утекала медленно, и Эшрод этого уже не замечал. К тому же, вскоре у него почти пропала необходимость пользоваться своей силой — он построил такое общество, где люди любили причинять боль друг другу. Лишь изредка появлялся человек, похожий на тебя, Мариэн, который требовал особого вмешательства.
Травница горько усмехнулась, и села, обхватив колени руками. Если «почти потерявший силу» бог мог сотворить столько зла, то она не хотела даже думать, на что он был способен во времена своего расцвета.
— Я прямо получаюсь какая-то недоделанная избранная, — устало заметила она, стараясь не плакать. — Избранная, чтобы получить как можно больше страданий, предать свои принципы, убить на глазах у ребенка… Скажите, это… хотя бы было не зря? Он… обломал зубы об меня окончательно? И живы ли… Да нет, Шиу — вряд ли, сдается мне, она слишком от него зависела. Хотя бы Кейлин жива? И почему «особое вмешательство» именно такое? Почему было просто меня не убить? Гораздо ведь проще, — она горько усмехнулась.
— Убить было бы разумнее, конечно. Но, как я уже сказала, Эшрод пытался изменить людей, а не уничтожить их. В соответствии со своими безумными принципами.
Эриза взмахнула посохом, и женщин окутала сфера золотистого света, и затем дворец исчез, сменившись образом леса, где Мариэн была несколько минут назад. Уродливые остатки тела Эшрода остались там же, где были в последнем воспоминании травницы. Неподалеку стояла Кейлин, сжимавшая лук побелевшими пальцами. Окружающий мир казался лишенным цвета, и дальше, чем освещала
— Здесь, в этот момент, он истратил последние остатки могущества на попытку убить тебя. В этом мире, лишенном божественной силы, время больше не идет.
Мариэн тут же встрепенулась, как обычно бросая жалеть себя в тот момент, когда считала, будто что-то явно не так.
— Но ведь там же люди! И далеко не все из них плохие, они не виноваты, что им не хватило моего упрямства, чтобы раз за разом биться с всемогущим существом! Не виноваты, что боялись за близких и молчали. Если бы мне было, кого терять, когда все это началось, я тоже не высовывалась бы!
Правда, у нее все же мелькнула злая мысль: «Ну надо же, не по зубам оказалась травница! И за свои преступления пришлось платить».
— Да, не виноваты, — согласилась богиня.
— И это все, что вы скажете? — мрачно осведомилась Мариэн. — Нельзя же просто их так и оставить. Не вытащить из мертвого мира. Это… просто бесчеловечно и все. Я совсем не этого хотела.
Травница бросилась к Кейлин, отворачиваясь от богини.
— Прости меня, милая. Я надеялась, что поступаю правильно и у меня не было времени объяснить тебе, что происходит. Ты бы не поверила, что человек, спасший тебе жизнь… Да я и сама бы себе не поверила, если уж на то пошло. Я сомневалась до последнего мгновения. И, кажется, все-таки сделала что-то ужасное.
— Их можно вытащить, Мариэн, — раздался голос Эризы у нее за спиной.
Богиня коснулась Кейлин рукой, и девочка будто бы ожила: она опустила лук, начала было доставать следующую стрелу, но остановилась, принявшись недоуменно оглядываться. Травница крепко обняла дочь булочника и повторила ей все то же, что сказала до этого. На сей раз уже не просто ради того, чтобы сказать, но чтобы объяснить хоть что-то. А затем спросила, обращаясь к Эризе:
— Как? Или, вернее, что я должна для этого сделать?
В ответ богиня протянула свой посох.
— Займи мое место, Мариэн.
Эпилог
Принять на себя такую чудовищную ответственность было страшно лишь до тех пор, пока Мариэн не поняла, как много сможет сделать для действительно достойных людей. И не осознала, что, помимо всего прочего, сумеет создать мирную жизнь и для себя. Теперь, когда она сидела на крыльце ухоженного небольшого деревянного дома, о каком всегда мечтала в прошлом, на душе ее царил покой.
Каждое утро она вставала с рассветом и вдыхала воздух полной грудью, точно зная, что больше никто его у нее не отнимет. Умывалась ледяной колодезной водой, и шла в огромный смешанный лес, что находился рядом с ее домом. Трав этого мира она не знала, но теперь могла просто посмотреть на них — и увидеть любые сокрытые свойства, даже те, о которых и помыслить не могла. А еще Мариэн переносила из своей памяти те растения умершей «Кузницы душ», которые напоминали ей о детстве или казались слишком прекрасными, чтобы исчезнуть навеки.