Квантовый мост
Шрифт:
– Да какая разница, – Женя опять тяжело вздохнул, – что теперь изменишь.
– Мне как сомнологу интересно.
– Говорю же, какие-то страшные, по ее словам, фиолетовые полоски, скрещенные между собой. Говорила, что боится их до умопомрачения, в дрожь бросает, если днем вспоминает сон. Две ночи подряд ей эта фигня снилась, а сегодня ночью вот…
Инга сглотнула комок.
– Никак в толк не возьму, – продолжал мужчина, – что в полосках страшного? Моей дочурке как-то раз клоун с ножом приснился, вот это я понимаю, страшно. Но полоски…
– Женя, можно, я заеду к тебе вечерком?
– Да ради Бога, тебе мы всегда рады.
– Спасибо.
Инга отключилась. Уронила голову на руль, закрыла глаза.
– Твою дивизию… – едва слышано прошептала она и заглушила двигатель.
Глава вторая. Страшная буква
1
День протянулся изнуряющей чередой встреч, совещаний, административной работы и бесед с пациентами. Инга детально и обстоятельно разговаривала с каждым, кто приходил с жалобами на нарушения сна. Особое внимание уделяла тем, кто жаловался на кошмары, досконально выясняла, что именно снилось, как часто и что происходило с человеком в течение дня. Однако ничего необычного не всплывало. Пациенты, как и прежде, страдали от бессонницы, апноэ, сомнамбулизма и, да, от кошмаров тоже. Попался даже один пожилой мужчина с редким синдромом «беспокойных ног». Но никто из них во время бесед не упомянул ничего даже близко похожего на сверхсильное эмоциональное потрясение и ни словом не обмолвился о трех сиреневых линиях. Все как обычно, все как раньше. А сюжеты кошмаров, у кого они были, повторяли привычные общечеловеческие паттерны – падение в пропасть, черные собаки, пауки, погоня и насилие со стороны незнакомца и прочее.
Вопреки обыкновению, в этот день Инга покинула ординаторскую первой. Подчиненные с удивлением наблюдали за руководителем лаборатории, которая без пятнадцати пять побросала вещи в рюкзак, выключила компьютер и, буркнув что-то неразборчивое на прощание, унеслась прочь. Мирошниченко и Веньяминов переглянулись, пожали плечами, а Малинина осмелилась предположить, что у Кнопки, как Ингу Юрьевну за глаза иногда называли в институте, наконец завелся мужчина. Ей возразили, что на романтическое свидание люди обычно не ходят с таким каменным лицом и насупленными бровями, как у Вяземской.
Инга мчала так быстро, как позволяли условия на дороге, а они сегодня к быстрой езде не располагали: дело было не только в автомобильной толчее, но и в ливне – бесконечные потоки воды тугими струями заливали улицы, превращая их почти что в реки. Канализация с таким количеством просто не справлялась, и машинам приходилось примерять на себя роль моторных лодок.
Дворники истерично метались по лобовому стеклу, Инга скрипела зубами, обгоняя машину за машиной. Она бездумно пообещала Жене, что приедет к шести вечера, но не учла обычных для этого времени пробок, а ведь добираться придется до северной оконечности Гражданского проспекта. Не подумала, забыла. А теперь кляла себя и совершала такие маневры, за которые других водителей обычно материла на чем свет стоит.
Опоздала на двадцать минут, но приятель и не думал корить ее за это. Он открыл дверь, мрачный и ссутулившийся. В доме было тихо. Они обнялись прямо в прихожей и простояли так несколько секунд, затем разомкнули объятия.
– Соболезную, – произнесла Инга, скидывая туфли и одновременно снимая намокшую куртку. Она заметила, что скоропостижная смерть тещи тронула Женю до глубины души. Оно и понятно – с такой женщиной, какой была Ирина Владимировна,
Евгений грустно покивал в ответ, жестом предложил пройти в кухню.
– Твоих нет? – спросила Инга.
– Дома. Наташка с самого утра позвонила в гримерную студию и взяла трехдневный отгул. Теперь спит, изнервничалась вся: бессонная ночь, потом полдня в морге. А Настю к соседской подружке отправили, чтобы развеялась. Для нее это тоже удар, она без бабушки и дня прожить не могла. Чаю будешь?
Инга кивнула, уронила слезу, но тотчас смахнула горячую каплю со щеки. Евгений хмуро наполнил прозрачный чайник, включил.
Кухня, свежая после недавнего ремонта, блестела белоснежными стенами, и ублажала взор плавными, гнутыми формами и ассиметричными линиями стиля «Модерн». Диодные лампочки на холодильнике и морозильнике, встроенных в мебель, испускали блеклое голубоватое свечение, демонстрируя время, температуру и даже влажность. На отдельном сенсорном экране, зажатом в черной панели между микроволновкой и кофе-машиной, поблескивали ровные квадратики электронного календаря.
За окном все еще лил дождь, пасмурное небо нависло над городом тяжелым свинцовым колпаком, погрузив мир в вечерний сумрак гораздо раньше, чем обычно для этого времени года. Евгений включил свет на кухне, отрегулировал рукояткой диммера среднюю яркость и встал у столешницы, на которой закипал чайник. Высокий и широкоплечий, он сутулился, а от того казался ниже ростом. Темные волосы, тронутые ранней сединой, были зачесаны к затылку, открывая высокий лоб, по которому от виска к виску пролегли две параллельные складки. Черные как угли глаза грустно и устало смотрели сквозь стену.
– Когда похороны? – нарушила молчание Инга.
Евгений сдвинул плечами.
– Думаю, скоро, чего тянуть, – ответил он, – местом на кладбище она в свое время озаботилась, так что хлопот не будет.
– А результаты вскрытия?
– Сказали, будут готовы дней через десять.
– Десять?! – возмутилась Инга. – Почему так долго?
Затем вспомнила, что таков обычный порядок в большинстве медицинских учреждений. Добавила уже спокойнее:
– Было бы хорошо получить их раньше… Свяжись с моргом завтра, поговори. Можно подмазать кое-кого, я даже знаю кого…
– Да что ты, Инга, к чему спешка? – удивился Евгений. – И так все ясно.
Инга на мгновение растерялась, но быстро собралась с мыслями, нахмурилась. Встала со стула, подошла к другу и взяла его руку в свою. Он опустил на нее взгляд, слабо улыбнулся, но лицо Инги оставалось серьезным.
– Жень, я… я должна рассказать кое-что важное.
Он насторожился.
– Ты о чем?
– Присядь, – предложила она и легонько потянула его за руку. Мужчина послушно сел на стул, Инга встала напротив. В таком положении она была лишь немного выше него.
– Ты сказал, что Ирина Владимировна упоминала некие сиреневые полоски…
– Да что ты докопалась до этих полосок! – вскипел вдруг Евгений. – Мало ли что кому снится!
– Жень, во-первых, не ори, жену разбудишь. А во-вторых, попытайся выслушать меня. Твоя теща оказалась не единственной, кто видел во сне эти линии, или полоски, и после этого умер.
Лохматые брови медленно поползли на лоб.
– Ты это серьезно? – пробормотал он.
– Думаешь, сейчас подходящее время для шуток? – ответила она, глядя в его темные глаза.