Квартет Демиургов

Норлэйн Габриэль

Данте с неподдельным интересом наблюдал, как вокруг него кипит жизнь. Сотворённые им существа быстро миновали фазу созревания меньше, чем за неделю, вылупились вполне себе здоровыми, жизнеспособными, и очень плодовитыми! Разум, исходя из наблюдений, находился у морских Адама и Евы ещё в зачатке, ими больше двигали инстинкты.

Первым делом, парочка начала осваиваться на предоставленной Данте территории: повторяли ровно те же повадки, которые демонстрировал парень, когда попал на территорию океана — активно пожирали других обитателей, чтобы набраться сил. Данте во всё это не вмешивался, лишь удивлённо наблюдал за своими творениями, которые воспринимали

его как... сложно сказать наверняка. Адам и Ева точно видели Данте, иногда специально подплывали к нему и с интересом рассматривали, свои ясли смиренно не покидали. В то же время, никак со своим создателем не взаимодействовали, будто так и надо.

На небольшой прибрежной глубине не водилось гигантских существ, которые могли бы им навредить, а потому в пищу парочке доставалась всякая мелочь, которую они жадно поглощали. Чем дольше они жили, тем чаще женская особь проявляла агрессию к мужской: нарочно мешала охоту, отбирала еду, изредка отгоняла от себя единственного партнёра.

Данте терпеливо выжидал, чем дело кончиться, и спустя месяц получил ответ: Ева копила силы для метания икринок, которых оказалось такое количество, что страшно представить, где она их в себе хранила. Адам в это время обустраивал гнездо и таскал ей убитых рыб, коих женская особь недолюбливала и часто выбрасывала. Ей больше нравилась живая добыча, чтоб трепыхалась во рту. Адам это быстро понял, стал приносить живых (или полуживых, тут как повезёт) подводных тварей на радость партнёрше.

Когда икринки были отложены в гнездо, случилось страшное: женская особь захворала, начала быстро увядать. Мимика на лице Адама была скудная, но даже по ней Данте заметил тревогу и скорбь. За пару дней Ева скончалась, превратившись в прозрачный худой скелет, обтянутый гладкой прочной кожей. К удивлению Данте, Адам похоронил женскую особь в глубинах морского дна, а потом как заведённый охранял гнездо с кладкой днём и ночью.

Постоянное дежурство потомства отрицательно сказалось на молодом отце: он тоже начал увядать вслед за своей партнёршей по аналогичному принципу. Разница лишь в том, что Ева резко потеряла большую часть питательных веществ в организме при метании икры, а вот бедный Адам... дежурил около гнезда на износ. Его закономерная гибель выглядела более мучительной, чем у женской особи.

Данте мог бы вмешаться в этот биологический кошмар, но что-то внутри его разума подсказывало ему, как создателю этих существ — их нельзя трогать, пусть всё идёт своим чередом. И парень терпеливо ждал, не в силах оторваться от наблюдения за своим экспериментом. В какой-то мере, он и себя ощущал на месте Адама возле гнезда, который не может покинуть свой пост.

Вылупилось второе поколение морского народа.

Дети Адама и Евы сильно отличались от родителей, да и развивались намного медленнее. Будто в их крохотные головы поместили инстинкт самосохранения и крупицу осмысленности. Молодёжь, в отличии от родителей, постоянно доставала Данте, будто бы проверяя границы дозволенного: тыкались в него, пытались укусить, играли рядом, приносили ему часть пойманной добычи. Живой добычи.

«Это у них от мамы, сто процентов», — догадался Данте.

Но парень особо не реагировал. Снова не вмешивался, а просто наблюдал, что будут делать эти мелкие. И скоро они себя проявили во всей красе: условно поделились на сильных и слабых, организовали между собой нечто вроде иерархии. В этой примитивной цепочке спариваться друг с другом могли только самые сильные и здоровые представители

второго поколения. Слабых и собратьев с изъяном не трогали, не изгоняли, но и не подпускали к налаживающемуся механизму контроля популяции.

Яркого выраженного лидера Данте так и не смог вычислить. Скрыться из виду он не мог — Данте ощущал в воде любое присутствие на огромном расстоянии.

Если Адам и Ева смогли прожить практически месяц, прежде чем дали потомство и погибли, то их дети за пару месяцев успели обустроить небольшую подводную деревеньку и наплодить ещё больше потомства, чем родители. Данте пытался подсчитать, но сбился на первых двух тысячах. В конце жизненного цикла произошло ровно тоже самое, что и с первыми особями: самки быстро зачахли после метания икры, а самцы вслед за ними, охраняя потомство. Остались лишь самые слабые представители, которые остались не удел — тут же заняли место павших хранителей потомства, как зачарованные.

Последние умерли в момент рождения третьего поколения.

Данте и сам понимал, что на побережье им делать больше нечего, пора расширять территорию владений. Парень ментально снял запрет на ограничение подконтрольной территории и случилось страшное — малютки рванули в тёмные пучины океана. Данте последовал за ними и чуть не подавился морской водой — третье поколение во всём превосходило своих предшественников! Процент слабых, больных особей оказался ничтожен. В этот раз, от неполноценных избавились сразу же без какой-то жалости и раздумий. Морской народ принял решение так быстро, будто вынули занозу из пальца — чего ждать-то, пока распухнет?

Потом нашёлся лидер среди подводных — крайне похожий внешне на Данте, умнейший и сильнейший среди третьего поколения. Он один стоил сотни своих собратьев во время охоты, и даже умудрился завалить ту бронированную морскую тварь, которую давным-давно пожрал Данте. А ещё этому молодому дарованию не нравилось присутствие наблюдателя. Попытки убить парня росли с каждым днём в геометрической прогрессии. В какой-то момент лидер морского народа явился к нему не один, и даже предпринял нечто вроде тактического нападения с разных флангов.

«Какой ты резвый», — довольно хмыкнул Данте.

Пришлось показать разбушевавшейся молодёжи, кто здесь главный. Показательно убивать хоть кого-то Данте не рискнул (его ведь творения), лишь припугнул своей огромной силой. Сообщение поняли с первого раза и больше к вопросу авторитета никто не возвращался.

Тем временем, глубоководный народ отстроил на дне целый город. Дизайн брался, судя по всему, из воспоминаний Данте: уж слишком дома из глины и камня напоминали привычные многоэтажки, а улицы чересчур геометрически-правильные для столь примитивных существ. Третье поколение натурально играло в общество, которое никогда не видело и не понимало. Да и не смогло бы понять, ведь родина Данте на суше.

В третьем поколении потомство дали не все, и не потому, что проводилась селекция лучших особей — некоторые не захотели по каким-то причинам. И в охранниках для кладки икринок больше никто не нуждался. Морской народ Данте закошмарил всю местную фауну в радиусе десятка километров. Появилась потребность далеко плавать для охоты, но народец эта перспектива не смущала.

Настал черёд четвёртого поколения.

Данте не верил своим глазам: вылупились особи по уровню силы не слабее лидера третьего поколения, все как на подбор. И первым делом они устроили переворот своим же родителям — всех поделили под ноль, несмотря на активное сопротивление.