Квартира муж и амнезия
Шрифт:
— Вот и будут. Давай выметайся из квартиры. Через полчаса встречаемся на нашем месте, решим, что дальше делать. Выйдешь из дома, позвони.
Севка выключил диктофон и зашуршал бумажкой с распечаткой.
— Так, через десять минут еще один звоночек был, но тут ничего интересного...
— Севка, так что же ты нам голову морочишь? — перебил его Матвей. — Ты, получается, знал, что Риткин муж — фальшивка, что он ее жизни угрожает, и играл тут с нами в вечер вопросов и ответов?
— Запись я получил двадцать минут назад, когда вы уже тут сидели, в безопасности. А вечер вопросов и ответов все равно нужно было делать.
— Выяснил? — с напором спросил Матвей.
— Пока нет. Надо думать. — Севка почесал в затылке и замолчал.
Подошел официант и начал расставлять на столе десерт.
— Принесите счет, пожалуйста! — попросил Матвей, дождался, когда официант уйдет, и сказал Севке: — Я уже придумал. У меня есть план.
Он положил руку на Ритину ладонь. Мол, не дрейфь, я рядом. И я знаю, что нам делать. Потом вытащил из нагрудного кармана пиджака твердый прямоугольничек визитки и стал давить на кнопки мобильника.
— Лев Казимирович? Здравствуйте, это Матвей Самарин. Вы мне сегодня дали свою визитку в доме у Маргариты.
— Здравствуйте, молодой человек, — промодулировал в трубку профессорский баритон, — вы хотите проконсультироваться насчет вашей подруги?
— Подруги? — не сразу понял Матвей. — А, да, и это очень срочно. Не могли бы мы с вами встретиться прямо сейчас?
— Сейчас... Ну хорошо, подъезжайте. У меня кабинет в Нижнем Кисловском переулке, записывайте адрес.
— Мы едем к профессору? Зачем? — удивилась Рита.
— Хочу выяснить, купил его Гриша или нашего психиатра используют втемную. Давайте сделаем так: я прихожу к профессору, провожу разведку, а вы мне минут через пятнадцать звоните. Если я говорю, что все о'кей, идете к нам. Если я так не говорю, ждете меня снаружи.
— И в этом весь твой план? — иронично скривился Севка.
— План мой в том, чтобы убедить Гришу, что у Риты рецидивы, и заставить действовать его и мадам. А без помощи профессора нам Гришу не убедить. А ты пока подумай, с кем сможешь договориться, чтобы Риту на денек пристроить в больничную палату.
— Я-то подумаю, — протянул Севка, взял папочку со счетом, которую им принес официант, и написал на обороте счета: «Это обойдется тебе еще в триста-пятьсот долларов. Итого, с учетом сегодняшней и завтрашней работы, тысяча-тысяча двести американских рублей».
— Действуй, Козловский, действуй, — одобрил Матвей, перевернул бумагу, посмотрев ресторанный счет, и положил в папочку полторы тысячи рублей.
* * *
Профессорский кабинет располагался на втором этаже трехэтажного дома, когда-то жилого, а теперь превращенного в скопище офисов. И хотя Лев Казимирович и назвал точный адрес, Матвей проскочил бы мимо нужного подъезда. Дом был длинным, нумерация с какими-то дробями, он долго сомневался, тот ли это вход, что нужен. Матвей минут пять топтался внизу, пытаясь среди табличек — «Глобал-вояж», «Юридическая компания «Юсупов и партнеры», «Нотариус», «Срочная полиграфия» — отыскать что-нибудь типа «Частнопрактикующий психиатр Дворецкий». Не нашел и наудачу поднялся на второй этаж. Тут-то она, табличка, и отыскалась — скромная, бронзово-матовая, с респектабельной гравировкой: «Л.К. Дворецкий, профессор медицины». Табличка была привинчена сбоку от темно-коричневой железной
— Слушаю вас! — ответил динамик женским голосом.
— Здравствуйте, я к Льву Казимировичу, — сказал Матвей, и дверь запищала — мол, входи, открыто.
— Добрый вечер! Вам на сколько назначено? — Девушка за стойкой в приемной улыбалась совершенно искренне. И это было странно — обычно секретарши на ресепшн, особенно к концу рабочего дня, улыбаются по-другому: растягивают уголки губ, будто маску резиновую напяливали. А эта — Матвей глянул на часы, висевшие над стойкой, — в семь вечера, в конце рабочего дня, действительно улыбается. Улыбается губами, глазами, ямочками на щеках, будто встретила очень хорошего знакомого и приятного ей человека. — Как вас записать?
— Здравствуйте, — невольно улыбнулся в ответ Матвей. — Моя фамилия Самарин, я недавно звонил Льву Казимировичу!
— Лена, это без записи, — на звуки голоса в приемную вышел сам Дворецкий и пригласил Матвея, поведя рукой к двери: — Прошу вас, молодой человек, проходите. Леночка, принесите нам, пожалуйста, кофе...
— Лев Казимирович, мне, если можно, чай! — невежливо перебил Матвей, которого уже мучила изжога от одной мысли, что он выпьет еще хоть глоток кофе.
— Зеленый? — предложил Дворецкий, Матвей кивнул, и профессор продолжил: — Леночка, принесите нам, пожалуйста, две чашки зеленого чая и расценки на консультации, чтобы... э...
— Матвей Алексеевич! заполнил паузу Матвей.
— Чтобы Матвей Алексеевич мог с ними ознакомиться.
— Конечно! — кивнула Леночка, а Матвей пристроил дубленку на рогатой вешалке, вошел в просторный профессорский кабинет и, повинуясь приглашающему жесту, уселся в низкое мягкое кресло возле журнального столика с полированной столешницей. Профессор сел во второе кресло, оказавшись чуть сбоку от Матвея, и спросил:
— Насколько часто у вашей подруги проявляются подобные срывы?
— Срывы? Почему срывы? — удивился Матвей.
— Простите, возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что она была несколько перевозбуждена и агрессивна! — осторожно сказал профессор, и тут только до Матвея дошло, что профессор имеет в виду Дунечкино выступление в Ритиной прихожей.
— А, вот вы о чем! У Дунечки такие срывы случаются каждый раз, когда она очень хочет получить что-то, а это что-то уплывает из ее пальчиков.
— Так я и думал, — кивнул профессор. — Вряд ли это органика, скорее всего, проявление личностных установок. Хотя деятельность эндокринной системы я бы рекомендовал проанализировать. Могу выписать вам направление на комплексное гормональное исследование, после, когда у нас будет больше информации, мы сможем более содержательно рассмотреть оптимальную терапию состояний вашей подруги!
— Прошу прощения! — заглянула в дверь помощница профессора.
Профессор кивнул, и девушка ловко расстелила на столе три матерчатые салфетки, расставила на них чашки с чаем и маленькую вазочку с орешками и цукатами. Возле Матвея она положила кожаную папочку, напоминающую папку с ресторанным меню, и спросила:
— Лев Казимирович, я вам еще нужна?
— Нет, Леночка, на сегодня все, я и так задержал вас сверх положенного времени.
— До свидания, — блеснула Леночка своей искренней улыбкой и вышла из кабинета, прикрыв двери.