Квартира муж и амнезия
Шрифт:
— Рита, Риточка, ну, прости меня, идиота. Ну, погорячился я, извини. Переволновался за тебя очень.
Муж Гриша топтался за дверью и пытался мириться. Интересно, почему в двери тети-Таиной спальни врезан замок? Тоже, что ли, профессор ее буянил, и замок спасал тетку от профессорского темперамента? Лично Риту замок спас, когда она захлопнула дверь и отсекла ею Гришу с его ужасными словами.
— Рит, ну, сама подумай. Ты больна, у тебя провалы в памяти. Профессор сказал, что если у тебя будут рецидивы, тебя отправят в клинику. И тут я возвращаюсь домой — а тебя нет! Консьержка говорит — два часа как ушла. Ты представляешь, что я передумал? Что ты заблудишься, адрес забудешь, под машину попадешь! Ну, сама подумай, что бы ты делала на моем месте?
«По крайней мере, не посмела бы так тебя оскорблять», — подумала Рита. Вспомнила чудовищную
Самым ужасным в этой сцене были не слова, страшные, невозможные, недопустимые, а то, как Гриша их высказывал. Он не орал, выплескивая на нее все это в сердцах. Нет, он медленно и размеренно, будто капли яда, ронял свои слова на Риту. Дождался, пока Рита разуется и скинет пуховик, и зашипел ей в лицо, стиснув плечи так, что она только и могла что отворачиваться, мотать головой, стряхивая с себя эти ужасные, убийственные, ядовитые слова. Наконец она не выдержала, заорала так, что аж у самой уши заложило:
— Не смей! Прекрати! Сейчас же!
Потом что есть силы оттолкнула от себя этого страшного человека, убежала и закрылась в тети-Таиной спальне. Помогло, что ее побег совпал со звонком в дверь и Гриша с кем-то вполголоса переговаривался, она не расслышала о чем. Слышала только увещевающие интонации. А теперь вдруг ее муж опять превратился из чудовища в заботливого принца и винился под дверью спальни.
— Рита, я понимаю, что был не прав. Ты не виновата, что заболела. Это из-за болезни ты ведешь себя так непоследовательно. Видишь, у тебя уже истерики начинаются. Ну, открой дверь, давай мириться. Я тебе соку твоего любимого купил, апельсинового. И пельмени сварил. Ты хочешь пельмешек с соком? Целый день ведь ходишь голодная. Можем и водочки чуть выпить, в честь примирения. Ну, хватит на меня дуться, выходи!
Гриша жужжал за дверью, как жирная навозная муха. В Рязани, где Рита жила прежде, иногда летом такие мухи залетали в открытое окно, и ей приходилось следить, чтобы они не садились на маму и не ползали по ее лицу. Особенно досаждали мухи в августе. Прогнать их не было никакой возможности, наглые насекомые не улетали. Приходилось сворачивать в трубочку газету, подкарауливать, пока эти твари сядут на стену, и хлопать по ним свернутой газетой. Хлопать нужно было не сильно и не слабо. От слабых ударов мухи уворачивались. От сильных — размазывались на обоях противными кляксами. И Рита, охотясь на мух после каждого проветривания, быстро наловчилась хлопать так, как надо: раз, и на полу валяется очередной мушиный трупик.
«Интересно, если сейчас дать Грише в лоб свернутой газетой, он очень удивится? Может, тогда жужжать перестанет?» — вяло подумала Рита. Ушел бы куда, что ли.
— Рита, ну чего ты молчишь? Тебе там что, плохо стало? Или ты спишь? А, Рита? Спишь, что ли?
«Сплю», — мысленно ответила Рита и действительно легла, укрывшись одеялом с головой. Получился маленький, ее собственный мирок. Рита подышала в этот мирок и согрелась. Озноб отпустил, Гриша замолчал, и Рита бездумно лежала какое-то время, наслаждаясь покоем. Интересно, что про нее подумал Матвей, когда она ушла с Гришей? Наверное, что она и в самом деле сумасшедшая. Но она не могла, она просто не могла допустить, чтобы он подрался с Гришей. Хватит ей папиной смерти... А Тамарочка, бедная, как переживает, что Толик погиб. Надо же, ругалась на него все время, Толик-паразит, и все тут. А теперь так переживает! Любила его, наверное.
Рита полежала еще немного и услышала, как хлопнула входная дверь. Гриша ушел, что ли? Она встала с кровати, подошла к двери спальни и прислушалась. За дверью было тихо. Действительно ушел, или ее таким образом выманивает? Рита послушала еще немного и поняла, что очень хочет в туалет. Очень-очень. Придется выходить. Рита осторожно приоткрыла дверь и поглядела в щелку. Квартира была темной, свет не горел даже на кухне. Похоже,
Потом заглянула на кухню. Гриша не наврал: на столе действительно красовалась горка пельменей, рядом стояли прозрачный кувшин с апельсиновым соком, чекушка водки и два фужера. Рита машинально плеснула себе сока, сделала глоток, и тут ее опять зазнобило. Сок показался горьким, а Гришино шипение послышалось так явственно, что она будто почувствовала на щеках жжение от капель его то ли слюны, то ли яда. Рита выплюнула сок в раковину, следом выплеснула содержимое стакана. Сок из Гришиных рук она пить не будет. И жить с этим человеком после тех ужасных слов, что он ей сегодня наговорил, не будет. Теперь она его ни знать, ни видеть не хочет. Сейчас соберет его вещички — и пожалуйте на выход. «Я что, не в себе была, когда замуж за него выходила?» — подумала Рита. И тут же мысленно усмехнулась: «Может, и не в себе. Свадьба же была в другой реальности. Да и провались она пропадом, эта реальность, вместе с мужем-самозванцем!» — разозлилась Рита. «И вместе с Матвеем!» — ехидно шепнул внутренний голос. «И с Матвеем», — обреченно согласилась Рита. Все равно он ее теперь уволит. И не позвонит. И за что все эти напасти на ее бедную голову? Которая совсем некстати вдруг разболелась. «Где-то тут у тети Таи был парацетамол», — полезла Рита в аптечку и опешила. Аптечка оказалась пустой: йод, зеленка, вата, градусник, настойка валерианы. И ни одной таблетки. «Гриша, что ли, все выбросил? Зачем?» — удивилась Рита и решила накапать себе валерьянки. Накапала, выпила и пошла по квартире, соображая, в какую сумку погрузить Гришино барахлишко. Что там у него, кстати?
Рита вынесла из ванной Гришин махровый халат и расстелила его в прихожей изнанкой вверх. Сверху сложила Гришины полотенце, зубную щетку, пасту, бритвенный станок, пену для бритья, одеколон. Стянула с пальца обручальное кольцо и бросила его на халат. Потом сбегала в комнату, вытащила из шкафа джемпер, три Гришины сорочки, вельветовую, в крупный рубчик, куртку и черный костюм в мелкую полоску, свалила все это добро на махровый халат и пошла на вторую ходку к шкафу. Выгребла из ящика в шкафу три пары носков, трое трусов и начатую упаковку с носовыми платками, и вот они уже тоже, шурша этикетками (это он что, специально к переезду себе все новое купил?), летят в центр кучи. Хотя какой там кучи — кучки! Не так-то много Гришиных вещей оказалось в ее квартире! Рита еще раз пробежала взглядом по комнате, зацепилась за фотографию в рамке, стоявшую на секретере. Она несколько секунд смотрела в глаза себе той, на фотографии, — легкий намек на улыбку, Гриша стоит сзади, обняв ее за плечи и, пристроив свой подбородок поверх ее макушки, сияет голливудским оскалом, — и швырнула снимок в рамке на халат. Постояла, соображая, и вот уже и альбом со свадебными фотографиями летит туда же. Все! Готово! Теперь нужен чемодан! В чем он там притащил свои манатки?
Рита прошлась по квартире, оглядывая все возможные места, куда бы Гриша мог поставить чемодан. Ничего подходящего на глаза не попалось. Неужели на антресоли закинул? Блин, как лезть-то неохота! Стремянка шаткая, она в прошлый раз сумки свои еле туда, наверх, закинула! Но ничего не поделаешь — надо лезть!
Рита придвинула к антресолям стремянку и осторожно полезла под потолок. Открыла створки дверок, заглянула внутрь. Антресоли были забиты бумагами, а сверху бумажной кипы втиснулось несколько сумок. Какая из них Гришина? Вроде все ее, Ритины, или тети-Таины, незнакомых сумок нет. А и ладно, подарит она ему свою сумку на прощание! Вот эту, черную, все равно у нее колесико одно отвалилось! Рита дотянулась до ремешка сумки и потянула ее на себя. Тут колченогая стремянка покачнулась, Рита ахнула и резко дернула рукой, спеша опереться на край антресоли и сохранить равновесие. Свое равновесие сохранила, но сумка, вылетев вслед за рукой, увлекла за собой целую лавину бумаг, которая частично пролетела мимо Риты, рухнув с трехметровой высоты и рассыпавшись по полу коридора, а частично — съехала Рите на руки. Сверху съехавшей кипы бумаг оказалась серая картонная папка на завязочках. Папку и бумаги пришлось тоже стряхнуть на пол, следом полетела злополучная черная сумка. Рита, старательно цепляясь за стремянку, осторожно спустилась на пол и села возле; стихийной свалки пыльной бумаги. И как теперь все упихивать обратно? Или уже отсортировать, раз все равно с бумагами возиться придется? Может, для начала посмотреть, что в папочке?