Квартирный вопрос (сборник)
Шрифт:
Он лег и проснулся через час от какой-то неясной тревоги. Комнату заливала луна, а напротив окна белела маленькая фигурка. Игорь присел на постели, и человечек, всхлипывая, бросился к нему.
— Я… я испугался, — бормотал Саша.
«Я тоже», — подумал Игорь про себя.
— Что такое, Сань, что случилось? Приснилось что?
Сын замотал головой.
— Что тогда?
— Я проснулся, пошел в туалет. А когда возвращался, встретил бабушку, и… и…
— Что случилось? Она сделала тебе что-нибудь?
— Н-нет. Не знаю. Просто подошла, взяла
— Что? Что сказала?
— Я не знаю, я ничего не понял. Но очень испугался. Мне показалось, она на непонятном языке что-то сказала. Но, может, она просто говорила непонятно, потому что зубы на ночь сняла и не вставила…
Саша постепенно успокаивался. Отец мимоходом подивился, как быстро и без подсказки он нашел логическое объяснение странному поведению бабки, и осторожно поднялся с кровати.
— Пойду спрошу.
— Папа?
— Что?
— Можно я с тобой посплю сегодня?
— Если хочешь. Ничего страшного, вообще-то. Может, бабушке дурной сон приснился.
Игорь сам, впрочем, хотел бы не оставлять сегодня сына. Что бы ни взбрело Анне Ильиничне в голову, такое поведение уже определенно надо пресекать. Либо она впала в маразм, либо сама всё понимает и откровенно травит ребенка. Надо поговорить.
«А ты сам ничего не боишься? Как сегодня днем?» — спросил надоедливый внутренний голос.
«Нет, — ответил себе Игорь. — Взрослый человек не должен давать волю эмоциям, когда речь идет о безопасности семьи».
Он толкнул дверь в неприятную комнату и даже сделал пару шагов к кровати тещи, когда понял, что вновь слышит храп. Анна Ильинична лежала под грудой одеял, словно и не весна была на дворе, и храпела, казалось, на весь дом. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел приоткрытый рот и распущенные седые волосы на подушке. И почувствовал запах. В комнате стоял душный, но не неприятный запах земли, смородинового листа и еще чего-то, напоминающего о лете, бане и деревне.
Игорь смешался. Можно, конечно, предположить, что старуха притворяется. Но и что с того? Будить, начинать расспросы на повышенных тонах ночью, при сыне, только что отошедшем от испуга? Да и, если честно (это сменил тон внутренний голос), Сашке могло и показаться. Или присниться.
Игорь начал поворачиваться, чтобы покинуть комнату, когда его взгляд задержался на столе. Там стояла тарелка. Ничего особенного, Анна Ильинична могла и забыть посуду после ужина, хотя вообще это было не в ее привычках. Однако он захотел удостовериться. Сегодня уже было достаточно странного, любой бы перестраховался.
Лунная дорожка пробежала по столу, засветилась отблеском на жидкости в тарелке. Там была вода, в воде — какие-то крупные семена: может фасоль, а может, и не фасоль, — а на дне… Не смолкавший до этого храп вдруг с присвистом прервался, и Игорь перестал дышать. Вновь послышалось тяжелое сопение. Да, на дне лежала фотография Тани и Сашки. Вдвоем. Они сфотографировались на море в прошлом году. Игорь точно знал, что фотка была только на его компьютере и в
Он почти безотчетно взял тарелку за краешки, привстал на цыпочки, как в детстве, опасаясь расплескать воду, и пошел из комнаты. Хотелось выплеснуть воду бабке в лицо, одновременно очень не хотелось, чтобы она сейчас его застукала. Сашка уже спал, отодвинувшись к стене, будто отгородясь от пространства спальни баррикадой из отцовской подушки и одеяла.
— Завтра, — говорил себе Игорь, выплескивая воду в цветок на окне, выбрасывая семена в мусорную корзину, расправляя намокшую фотографию на компьютерном столике.
— Завтра, — сказал он себе, укладываясь рядом с тихонько сопящим сыном. — Танька приедет. Больше у нее не получится закрывать глаза на всю эту чертовщину. Что бы это ни было на самом деле.
Проснулся Игорь почти в час дня, что было на него не похоже: он и в выходные вставал раньше всех в доме. Потягиваясь и стряхивая остатки сна, Игорь припоминал события вчерашнего дня и ночи.
«Чушь какая-то! Столько всего навертелось!» — бессвязно думал он, вставая с кровати и натягивая джинсы.
Сашки рядом не было — наверно, давно встал и не захотел будить его. Позавтракал хоть?
Он посмотрел на сморщенную фотографию на столике у окна. К горлу подкатил комок, опять всплыла злоба на тещу, причем сильнее, чем он мог ожидать. Игорь решил не откладывать разговора, невзирая на присутствие сына. Пока Тани нет, к тому же, будет легче говорить. Он хотел только сварить себе кофе, если старуха, конечно, уже не заняла кухню.
Из комнаты напротив протянулась полоса света — дверь была нараспашку, и сквозь окна сияло свежее весеннее солнце. Телевизор в комнате показывал «снег». Мгновенно у Игоря возникло видение: Анна Ильинична, раскинувшаяся на кровати, запрокинув голову, как вчера ночью, только уже не дышащая и холодная. И безразличный ко всему телевизор.
Игорь сделал пару бездумных шагов внутрь комнаты. Все эмоции вдруг куда-то исчезли, остались только инстинкты, чистые и стремительные.
Разум фиксировал: Саня сидит посреди комнаты на стуле, не отводя глаз от вьюги помех на телеэкране. Рот раскрыт, ниточка слюны протянулась по подбородку. Мелом на полу очерчен круг в полкомнаты, рядом с мальчиком в круге на коленях стоит его бабка и что-то громко нашептывает, какие-то темные и скользкие слова, в которые он, Игорь, пытается против воли вникнуть краем сознания. Но вот он порывается вперед и, склонившись, хватает сына за руку. Тот выходит из оцепенения и смотрит на отца, растерянно улыбаясь. Но под ногами, по меловой окружности, выросли полупрозрачные языки пламени и потянулись вверх. Не размышляя, он хватает Сашку за другую руку, поднимает высоко над головой и переносит через невидимую (но существующую, он знает) границу по воздуху. Ставит рядом с собой. Густой белый дым валит от беснующегося в помехах телевизора, внутренняя часть круга вспыхивает…