Квартирный вопрос
Шрифт:
– Ну тебя, - обиделась она.
– По крайней мере, у меня теперь оснований к этому больше, не находишь?
Я рассмеялась.
– Ох, Сонька... И даже помочь ему теперь некому.
Подружка продемонстрировала мне кулак.
– Кто его ещё так любить будет?
– Это точно, - согласилась я, подивившись собственным мыслям. Как ни крути, а ведь на самом деле рядом с дядей никогда не было женщины, которая бы любила его сильнее и беззаветнее, чем Сонька, и была бы столь терпелива. Но поймёт ли он это? За подружку даже обидно стало,
– Ой, да ладно. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Девчонки, вы там ещё долго меня обсуждать будете? Чайник ставить?
– громко осведомился дядя Боря с кухни.
– Ставь, - крикнула Сонька с таким энтузиазмом, что я даже отодвинулась.
Чего только в жизни не бывает. Настолько меня огорошили, что я на какое-то время о собственных проблемах позабыла.
Узнав об отношениях дяди Бори и Соньки, Дима нисколько не удивился. Скривился только пренебрежительно, но заметив мой взгляд, тут же улыбнулся, правда, вынужденно.
– А ты сомневалась, что ей удастся? Твоей подружке только палец дай, она руку по локоть откусит.
– Дима, ну что ты говоришь?
– Ева, ты слишком наивна! Или ты всерьёз думаешь, что она всю жизнь мечтала секретарём работать? Просто с секретарского места проще в постель шефа прыгнуть, вот и...
– Дима, хватит!
Он удивлённо посмотрел, когда я повысила голос, и мне тут же стало стыдно.
– Прости. Но мне не нравится, когда ты так говоришь о близких мне людях. В конце концов, они взрослые люди и сами решат...
Калинин покачал головой.
– Господи, Женька!..
Он редко меня так называл, и когда это происходило, это было явным признаком того, что он зол не на шутку. Вот только причины для этого я в данный момент не видела.
– Хочешь сказать, тебе это нравится?
– не поверил он.
– Это не моё дело, - упрямо повторила я.
– И не твоё тоже.
– Ах, вот как!
– Да.
– Может ты и права. Но помяни моё слово, Сонька теряться не будет. И Бориса Владимировича окрутит на раз-два.
– Почему ты её так не любишь?
– озадачилась я.
– А кто она такая, чтобы я её любил?
Иногда Калинин вёл себя гадко. Я старалась этого не замечать, списывала эти вспышки гнева и неприязни на его непростой характер, Димка порой становился раздражительным и практически несносным. Такое его настроение нужно было просто пережить. Димка успокаивался довольно быстро и становился прежним - невозмутимым и уравновешенным.
Решив больше на провокации не поддаваться, я проигнорировала ещё несколько возмущённых реплик по поводу Соньки-хищницы, закинула пробный шар в сторону Димкиной эпопеи с Москвой, на что получила таинственный ответ, что он уже всё продумал и знает, как надо поступить, чтобы все - а в особенности я, были довольны. Я потребовала объяснений, а Димка притянул меня к себе, поцеловал, а пока я приходила в себя,
Но его обещания никак меня не успокоили. Скорее уж наоборот. И поэтому когда Сонька заявилась ко мне - очень деятельная и довольная собой, я пожаловалась:
– Димка что-то задумал.
Сонька только фыркнула.
– Твой Димка всё это задумал уже давно. Я подозревала, конечно, но сейчас точно знаю - сволочь он!
Я застонала в голос.
– Как же я устала от вас обоих. Что вы делите всё время?
– То есть он про меня тебе гадости говорит?
– ехидно поинтересовалась подружка.
– Ты же про него говоришь?
– Вот гад, а? Ехидна.
– Сонь!
– Ну что?
Сонька плюхнулась на стул, принюхалась и сунула нос под полотенчико, которым была прикрыта тарелка. Нахмурилась.
– Морковный пирог? Ты сильно переживаешь?
Я вздохнула. Все знали, что когда я пеку морковный пирог, значит, что-то меня беспокоит. Рецепт этот мне тётя Люся по наследству передала, рецепт совсем не сложный, но само название "Морковный пирог" заставляло людей насторожиться. И желающих попробовать его было немного, хотя я и уверяла всех, что это очень вкусно. А я его очень любила. Не есть, а печь. Тёрла морковь, аккуратно всё смешивала, наслаждаясь красивым цветом, а потом сама придумала специально к этому пирогу апельсиновую глазурь. Получалось очень здорово, я собой гордилась, и все гнетущие мысли, поневоле отступали.
Но не сегодня.
– Я просто не понимаю, что происходит, Сонь. Димка какой-то таинственный, ничего мне не рассказывает, только твердит о том, что всё придумал.
– От полноты чувств, я даже руками взмахнула.
– А что придумал - не говорит!
– А хочешь, я тебе расскажу?
Я подозрительно на неё уставилась.
– Ты о чём?
Сонька отрезала себе кусок пирога, чем меня, признаться, очень удивила, и широко ухмыляясь, сообщила:
– Сейчас такое тебе расскажу. Боря в шоке, отойти не может.
– Что случилось?
– окончательно перепугалась я.
Сонька неторопливо прожевала, потом сказала:
– Для начала скажи мне - ты в Москву с Димкой собираешься?
Я села.
– Ты откуда знаешь? Я ещё не говорила никому.
– Ты же знаешь нашу деревню - все всё друг про друга знают. Калинин твой только подумал, а полгорода уже знает, что он бежать задумал.
– Не бежать, - покачала я головой, хотя на душе в одно мгновение муторно стало. Почему бежать?
– Просто он мечтает о чём-то большем...
– Ещё бы, - хмыкнула Сонька, - он мечтает!..
– Ты прекратишь меня раздражать или нет? Говори, как есть!
– Ладно, только ты Боре не говори, ладно?
– То есть?
Подружка сделала неопределённый жест рукой и глаза в сторону отвела.
– Ну... я подслушала. Димка твой к Боре приходил сегодня утром.