Квартирный вопрос

Риз Екатерина

Я слабо улыбнулась.

– Со спонсором? С тем потеющим дядечкой?

– С кем? А-а... нет. Это совсем другие дела. Пойдём. Они уже здесь.

– Они?
– насторожилась я.

– Сама всё увидишь.

Мы прошли через зал, люди расступились и я, к своему изумлению, увидела инвалидную коляску и молодого мужчину в ней. Достаточно хрупкого телосложения, у него было очень интеллигентное, приятное лицо, очки в дорогой оправе и галстук-бабочка на шее. Мужчина улыбался, с интересом оглядывался,

и когда на меня посмотрел, мне захотелось улыбнуться ему в ответ, настолько открытым был его взгляд, обращённый ко мне. Но я не улыбнулась. К тому моменту я уже наткнулась на хмурые взгляды двух широкоплечих ребят, стоявших позади инвалидной коляски и внимательно следивших за происходящим в зале, а теперь и к нам с Димкой приглядывающихся с большим подозрением. Складывалось такое впечатление, что они в любое мгновение готовы броситься вперёд и закрыть своего подопечного грудью. А противников убить. Стало немного не по себе.

– Здравствуйте, - сказал мужчина в коляске, разглядывая меня.
– Вы ведь Женя? Мне говорили, что вы красивая.

Я кинула на Калинина осуждающий взгляд, а мужчине улыбнулась.

– Здравствуйте.
– И тут же созналась: - Я Женя.

– Мне очень приятно.

Димка очнулся и выступил вперёд.

– Ева, это Виктор Сергеевич. Коростылёв. Я тебе рассказывал...

Виктор Сергеевич рассмеялся.

– Интересно, и что же про меня рассказывать можно? Я понимаю, мне рассказывали про красивую девушку, послушать приятно, а про меня-то что?

– Если человек интересный, то и послушать приятно, - в тон ему проговорила я и тут же Калинина сдала: - К тому же, он обманывает, Виктор Сергеевич, и он мне ничего не рассказывал, тайну хранил.

Димка предостерегающе вытаращил на меня глаза, но я отвернулась от него, сосредоточившись на Коростылёве. А тот после моих слов рассмеялся.

– И вы не расспрашивали? А как же пресловутое женское любопытство?

– Если честно, я перед выставкой так волновалась, что мне было всё равно.

– А по характеру, когда не волнуетесь, вы особа любопытная? Признавайтесь, Женя, я по вашим глазам вижу, что да.

Я лишь руками развела, признавая своё поражение. Виктор Сергеевич довольно кивнул. А потом его коляска вдруг зажужжала и поехала вперёд, мне показалось, что сама по себе. Я испуганно и смущённо отступила, и только потом заметила под ладонью Коростылёва, которая лежала на подлокотнике инвалидного кресла, небольшой управляющий механизм. Надо же, а я такие коляски до этого только в кино видела.

Виктор Сергеевич тем временем сделал едва уловимый жест рукой, и его охрана не стала торопиться следом за ним, да и Димку задержала, а я пошла за Коростылёвым, не совсем представляя, как мне нужно себя с ним вести. Но потом решила, что нужно просто быть

самой собой, как советовал Калинин, а дальше видно будет.

С коляской Виктор Сергеевич управлялся весьма ловко и, кажется, своего положения совсем не смущался. Это перед ним люди расступались, причём провожали его весьма заинтересованными взглядами, а не бестактно любопытными.

– Мне нравятся ваши работы, Женя, - сказал Коростылёв, остановившись перед одной из картин.

– Вы сегодня первый человек, который говорит со мной о моих картинах. У меня такое чувство, что все пришли посмотреть на меня.

Он улыбнулся.

– А они и пришли посмотреть на вас. А может, и позлорадствовать. Такое тоже бывает.

– А вы из Москвы специально приехали на мою выставку?

– Вас это удивляет?

– Если честно, то... да.

Он легко развернул коляску и посмотрел на меня весело.

– Правда?

Я пожала плечами.

– Расскажите мне про Европу, Женя, - вдруг попросил он.

– И всё-то вы знаете, - рассмеялась я.

– Я тоже любопытный, каюсь. Мой друг говорит, что если бы не моё любопытство, я был бы жутким занудой. Иногда я люблю позудеть.

– А вы бывали в Европе?

– О, много раз. Но чаще в клиниках европейских, чем просто из удовольствия. И путешествовать в полном смысле этого слова я не могу, всё по пятизвёздочным отелям разъезжаю.

После таких слов очень хотелось извиниться за свою бестактность, но Виктор Сергеевич говорил это не для того, чтобы я его пожалела. Он просто рассказывал, а если и жаловался, то скорее в шутку, поэтому я только рассмеялась над его словами и принялась делиться впечатлениями от своей долгой поездки.

– Я очень люблю Прагу, - сказал Коростылёв, выслушав меня.
– До Праги вы добрались?

– К сожалению, нет. Испугалась, что если доберусь туда, то до Нового года точно вернуться домой не сумею.

– Обязательно съездите, потрясающий город. Я всегда останавливаюсь в одном и том же отеле, там из окон потрясающий вид. Знаете, я люблю смотреть в окно, и вид для меня очень важен.

– И для меня, - согласилась я.

Он улыбнулся.

– Я знаю. Может, поэтому я и влюбился в ваши картины?
– Виктор Сергеевич сложил руки на животе и стал смотреть на одну из моих картин.
– У вас очень красивый город.

– Особенно, Старый город, - подтвердила я.

– Да... Глеб надо мной смеётся всегда. Как офис меняем, так я всех риэлторов довожу до истерики - вид из окна мне шикарный подавай. И это при том, что работаю я в основном дома. А ведь в нашем первом офисе, помнится, окон вообще не было. Вентилятор в углу стоял.
– Коростылёв посмотрел на меня и улыбнулся.
– Вот так-то. Меняются времена.