Кватро
Шрифт:
Адима не была пророком в том представлении, которое дает понимание этого значения. Ничего сверхъестественного на тот момент времени. Но она обладала высокой способностью чувствовать, как говорится, нутром. Этой способности она достигла в процессе долгого самопознания и развития своего внутреннего духовного мира. В то время, когда семья являлась опорой и очагом для всех и каждого, Адима была лишена этого райского уголка. То ли в силу своих внутренних противоречий, то ли в силу своей внутренней уверенности и самодостаточности. А может, она знала, что восстанет против системы? Системы, которая накрывает все общество и повелевает людскими жизнями. Люди любят обвинять правительство, систему, и тем не менее остаются в позиции жертвы. Они, ничтожные твари, стремящиеся выжить, движимые инстинктом самосохранения, глубоко подавленные страхом смерти, извивались в попытках перехитрить друг друга. Иногда это получалось, и тогда хитрец
В гости она никого не звала, кроме подруги, которой сообщила адрес своего приобретения. И однажды Маша, взяв у своего мужа автомобиль, приехала к ней в свой отпуск.
– Ну, слава Богу, ты жива-здорова, – приветствовала Адиму Маша, меняя выражение своего лица от обеспокоенного до светящегося радостью. – Я уже думала, ты «того». Не отвечаешь в соцсетях, и на телефон, и вообще нигде тебя нет. Я чудом догадалась, что ты можешь быть здесь.
– А, привет, – Адима была рада Машке.
Подруги обнялись, как полагается друзьям. После объятий Маша немного отстранилась от подруги и, не отрывая рук, продолжая держать Адиму за плечи, пристально вгляделась в выражение ее глаз. Конечно, вид у Адимы был не из лучших. Усталые потухшие глаза, не выражающие абсолютно ничего, полные разочарования и отчаяния. Она еще попыталась натянуть на себя улыбку, ухмыльнувшись, но от усилий вышло только безобразное мученическое подобие. Как-то несколько лет назад Адима описывала домик, который хотела прикупить, чтобы вложить небольшую сумму денег. На городскую квартиру ей бы не хватило, а только на ветхий, старый домик в деревне. И Мария запомнила, нашла адрес в переписке и, не видя и не слыша Адиму около года, решила навестить ее. Сама Маша, имея семью, состоящую из мужа и дочери, крепко держалась за этот якорь. Помимо того, она навещала родителей и родную сестру. Она была высокого роста, среднего телосложения, с живым взглядом. И вероятно, от того что она постоянно пила антидепрессанты, прописанные ее психотерапевтом, почти всегда была спокойной и уравновешенной. Только один раз Адима видела, как Мария вышла из себя. Тогда ей нужно было дать отпор другой девушке-студентке и выразить свою злость относительно ее поведения или слов. Маша густо покраснела, речь ее стала сбивчивой, она вся сжалась и даже каким-то не своим, неестественным голосом высказала свое недовольство. То было только один раз, на учебе в институте. Все остальное время встречи подруг проходили за обсуждением каких-либо моментов из жизни. Маша умела слушать безоценочно, не осуждая и не давая советов, принимая как есть. Однако сама она всегда соскальзывала в социальные нормы и правила, в моду и обычаи окружающих ее людей. Она восхищалась Адимой, ее внутренней силой, независимостью и смелостью. Для нее это было нечто из области фантастики. Такой она могла быть только наедине с собой, но эта радость вообще была крайне редка. Поэтому и жила она, постоянно примеряя и меняя маски, и оставаясь настоящей только лишь во сне. Адима знала
– Ты чего пропала-то? Вон какой ажиотаж разгорелся вокруг твоей книги.
– Вот поэтому и свалила. Терпела-терпела, и это дошло до невыносимости.
– Ты разве не мечтала о славе, признании, популярности, известности? Вот же, как раз это и пришло к тебе.
– Да, я мечтала о признании, но к критике не могу спокойно относиться. Она, как нож в сердце, и так больно. А потом, ты читала эти угрозы? Что я враг человечества, ведьма и так далее?
– Это же не серьезно. Мало ли как угрожают.
Маша расположилась на диване, а Адима в кресле напротив. Небольшая комната была скромно обставлена, но довольно уютно и, главное, чисто. Везде порядок и ничего лишнего, минимализм во всем. Адима в отличие от большинства творческих людей, живущих в хаосе, любила порядок, когда всё по полочкам. В порядке не тратишь время на поиск той или иной вещи. В порядке чувствуешь себя организованным и собранным. Порядок есть порядок.
– Как ты себя чувствуешь? Выглядишь не очень, я с порога заметила, только не сказала сразу.
– Да, не очень. Сейчас период какой-то странный. Я не могу начать писать новую книгу, хотя всегда после завершения работы над книгой уже вынашиваю планы и строю в голове сюжет следующей. А здесь, сейчас, у меня глубокая апатия. Я очень не уверена в себе, в том, что я правильно поступаю. Больше склонна думать, что все эти критики правы. У меня не голова, а помойное ведро, как кто-то сказал.
– Да ладно! Ты не понимаешь, что это глупость и что обращать внимание? Может, тебя цепляет то, что зыбко в тебе?
– Ну, кстати, я думала об этом. Мама моя тоже говорила, что у меня мозг в решето. Как это может быть буквально? Интересно было бы посмотреть.
– Мама твоя – дура, ты это знаешь, не обижайся.
– Да знаю я об этом, но это все равно цепляет и действует. Такая сильная связь мать-дитя. Зачем это нужно? Я имею в виду эту связь. Вместо любви родители, родив ребенка, выполняют свой долг и еще ладно, если выполняют. А потом еще обвиняют в неблагодарности. Как будто я должна быть благодарна ей за то, что она свой долг выполнила. Чушь, да? Ну, ладно, тем не менее спасибо и за это. Так я всегда себе говорю, внутри.
– Да… – многозначительно протянула Машка.
Водрузилась минутная тишина, когда каждая погрузилась в свои мысли. Было слышно завывание ветра на улице. И больше ничего. Ни звука машин или движений человека. Этим-то и прекрасен домик вдали от цивилизации, и здесь Адима ощущала себя по-настоящему целостной и обращенной вглубь себя, в свой внутренний мир.
– Ну как же ты здесь совсем одна и без какой-либо связи с внешним миром? А вдруг что-то случится?
– Я люблю находиться одна, да и вся мобильная связь меня раздражает. Ты имеешь в виду, что-то случится со мной или с кем-то другим?
– Ну, да. Ааа… – подруга растерялась.
– С другим человеком если что-то произойдет, я уже ничем не смогу помочь. А со мной… Ну, случится и случится.
– А вот, например… – Маша, как будто не слушала и перебирала в уме, что может случиться экстренного. – Вдруг кто-то захочет увидеть тебя перед смертью. А тебя нигде не найти. Или вдруг тебе потребуется скорая медицинская помощь? Что ты будешь делать?
– Ха-ха-ха! – Адима рассмеялась. – Честно, я не задумывалась о том, что кто-нибудь вдруг захочет меня увидеть перед своей смертью. Да кажется, в моем окружении нет подобных фанатов. А со мной… Вроде пока здоровье в порядке. Вечно я здесь жить не планирую.
– Ну, слава Богу. Я уже испугалась, что ты до смерти здесь хочешь прожить. Ну, я тобой, как всегда, восхищаюсь. Ты для меня пример, герой. Я бы так не смогла. Взять уехать почти в лес, в глубокое одиночество. Я не могу без социума и людей. Не ощущаю себя живой, что ли. Мне необходимы другие люди, чтобы сравнивать себя с ними и относительно их оценивать свои результаты… То, что делаешь ты, не входит в привычные рамки общественного мировосприятия, да и то, что пишешь, тоже.
– Ладно, ладно, хватит… Сейчас я краснеть начну. А ты что, наконец-то прочла мои книги или книгу? – Адима улыбалась.
– Нет пока. Но я обязательно прочту. Я читала отрывки из книг. Мне некогда, у меня же семья. Вот сейчас я озабочена покупкой жилья для дочери. Взяла ипотеку и выплачиваю. Мечтаю, чтобы быстрее закончилась эта кабала.
– Ой, да. Ипотека это такая зависимость. Не дай Бог! Я и купила домик в деревне, потому что денег на квартиру в городе мне не хватило, а ипотеку брать не хотела. Ну, я и не жалею. Здесь хорошо, чистый воздух, тишина.
– А тебе не страшно? Какой-нибудь маньяк-рецидивист, сбежавший из тюрьмы или психбольницы, тоже может легко заприметить одинокий домик на окраине и захотеть в нем поселиться и пожить. А ты будешь тут мешаться. И все… – Машка склонила голову набок и пожала плечами.