Квест «Инферно»

Захаров Дмитрий

Четверть часа Юлия разминала мышцы, чувствуя, как каждая клеточка благодарно отзывается на нагрузку.

– Тебе бы мальчиком родиться, Юля! – вздыхала бабушка и мазала зеленкой синяки и ушибы внучки.

Закончив разминку, девушка, стоя перед зеркалом, отрабатывала боксерскую серию. Двойка, левый боковой, апперкот. Нырок в сторону, опять двойка. Она шумно выдыхала носом, кожа блестела от пота.

Двойка, два боковых, толчковый удар ногой в грудь воображаемому противнику.

Хлопнула дверь. Юлия обернулась, насупленное лицо осветила улыбка.

– Сергей Матвеевич!

– Привет, Юля! – Седой мужчина улыбнулся в ответ. – Давно работаешь?

– Полчаса…

– Молодец! Сейчас разогреюсь, и начнем.

Все еще храня улыбку на лице, Юлия вернулась к разминке. Она

была немножко влюблена в старого тренера, который по возрасту годился ей в отцы. Отчасти потому, что в ее глазах Сергей Авдеев являлся тем образцом заботливого и сильного папы, о котором мечтает каждая дочь. Ее родной отец являлся полной противоположностью Авдееву. Это был рано располневший хмурый мужчина, лишенный обычных мужских страстей; его тусклые, но цепко следящие за собеседником глаза оживали, лишь когда речь заходила о прибыли. Авдеев был словно вытесан из кремня, жесткие черты лица, колкий взгляд серых глаз, паутинка мелких шрамов на скулах. Юлия впервые встречала человека, настолько равнодушного к тому, что являлось для ее отца смыслом существования, – к деньгам. Она часто думала о своем тренере как о личности, в которой была сокрыта тайна невероятного масштаба.

– Ну что, поработаем? – Тренер взял лапы и ободряюще улыбнулся.

– Ага! – Юлия нацепила тренировочные перчатки, одну из которых привычно затянула зубами, помотала шеей.

Она отрабатывала серию, уклоняясь корпусом от взмаха лапы. Двойка, боковой, апперкот. Два боковых, апперкот, прямой кросс. Девушка пританцовывала на цыпочках, уверенно срезая углы. В какой-то момент ей показалось, будто она полностью контролирует бой. Юлия уклонилась в сторону и влепила тренеру крепкий боковой удар голенью в плечо, но в то же мгновение ощутила, что нога пролетела мимо цели, а Авдеев, быстрый, как молния, сместился с линии атаки, звучно и несильно смазал ей лапой по голове. Маневр тренера был настолько быстр и точен, что, помимо вспыхнувшей алым жаром досады за допущенную оплошность, она ощутила восхищение.

– Сергей Матвеевич! – выдохнула девушка, не сводя с Авдеева восторженного взгляда. – Как… Как вы это сделали?!

– Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка! – рассмеялся тренер.

– Так мой отец говорил… – с тоской в голосе сказала Юлия. – Только он совсем другое имел в виду…

Они еще поработали сорок минут. Юлия ушла, распрощавшись со своим замечательным тренером до среды, а он остался «обстучать мешок немного». Выходя из бойцовского зала и все еще храня в памяти уникальную быстроту маневра пожилого спортсмена, девушка кинула в его сторону короткий взгляд. Он стоял к ней спиной, узлами вздувались мышцы на плечах. Не всякий тридцатилетний парень мог похвастаться такой мускулатурой! Но Юлия думала о другом. Женским чутьем она угадала ледяной мрак одиночества, в котором живет этот сильный мужчина, стремительно приближающийся к той черте, за которой властвует бездонный покой тишины и вечности. Почему-то ей стало грустно и немного страшно, словно она из любопытства приоткрыла дверь, за которой царило нечто опасное и неведомое, чему нет названия, и теперь силилась затворить ее обратно, а оттуда уже поднимались сгустки черной энергии, и не было сил у обычной девушки противостоять ее натиску. На фоне этого нового необычного ощущения мысли о пяти миллионах долга показались ей ничтожными, не заслуживающими внимания. Короткая мысль сверкнула в голове, как молния. Все это нужно живым…

– К черту! – вслух сказала Юлия, сконфуженно улыбнулась удивленно обернувшемуся тренеру и поспешила в душевую.

2

…Он шел по нескончаемому тоннелю с чешуйчатыми, словно кожа пресмыкающегося, стенами. Вокруг властвовала оглушающая тишина, единственными звуками, нарушающими эту тишину, были шлепки его босых ступней и частое прерывистое дыхание. Впереди брезжило пятнышко света, но, несмотря на быстрый шаг, оно отдалялось по мере продвижения вперед. По стенам пробежала рябь, плотно налегающие друга на друга чешуйки пришли в движение, с потолка стекало что-то слизкое и желтое, отдаленно напоминающее растаявшее желе. Константин перешел на бег, это далось ему с трудом;

желтая слизь стекала по стенам, скапливаясь на дне тоннеля. Неожиданно пятно света увеличилось в размерах, теперь это был выход наружу. Там светило солнце, щебетали птицы, громко разговаривали люди. Константин попытался очистить ноги от слизи, но она намертво прилипла к коже. Еще пять шагов, и он выйдет наружу. Внезапная мысль заставила его остановиться. Он голый! Только золотой крестик висит на шее. Он машинально прижал пальцы к нательному крестику, как обнаженный человек инстинктивно пытается прикрыть свою наготу. Проехала машина, влажно шелестели колеса по асфальту. Константин осторожно выглянул из тоннеля, большей частью оставаясь внутри. Желе неохотно стекало с бедер, возле ступней образовалась небольшая лужица. Его взору предстала обычная городская улица, двухполосное шоссе, уходящее вдаль, вдоль дороги типовые пятиэтажные дома с черными провалами окон.

Напротив выхода из тоннеля раскинулся уютный сквер, возле скамейки стоял какой-то мужчина и смотрел в его сторону. С холодеющим сердцем Константин понял, что у человека нет лица. На его месте розовела какая-то копошащаяся масса, состоящая из таких же чешуек, что и на стенах тоннеля кирпично-красного цвета. Человек развел руками, словно давно ждал этой встречи, и обычным голосом произнес:

– Смотрите, это он!

Безлицый мужчина был одет, как успешный бизнесмен. Приталенный пиджак из темно-синей материи, черные туфли из крокодиловой кожи. Белая рубашка была распахнута, на груди синела ажурная татуировка. К лацкану пиджака был прикреплен пластиковый бейдж. И тотчас улица наполнилась людьми. Они шумно переговаривались, взгляды их были прикованы к выглядывающему из темной ниши тоннеля Константину.

– Это точно он! – подтвердил низенький толстяк в синем свитере.

– Он голый! – ахнула стоящая рядом с ним женщина и сконфуженно засмеялась.

– Почему вас это удивляет? – спросил сухощавый старик с невероятно белоснежной бородкой, сверкающей на солнце, как серебряные слитки. – Вероятно, такое было условие, так ведь? – Он обернулся к человеку без лица. Все остальные немедленно замолчали и так же, как старик, напряженно ожидали ответа.

Мужчина махнул рукой Константину и ровным голосом проговорил:

– Итак, мы рады видеть вас в нашем обществе!

Чешуя на месте его лица собралась в какой-то чудовищный комок пульсирующей плоти. Буквы на бейдже загорелись желтым пламенем.

– Он! – закричал толстяк в синем свитере.

– Это он!!! – тоненько подхватила женщина.

– Он!!! О-о-о-н!!!

Крик заполнил улицу, чьи-то руки подхватили его, увлекли обратно в тоннель, слизь устремилась следом, как дворняга на улице спешит за бросившим ей кусок колбасы дворником.

– Он!!! – грохотало в стенах тоннеля.

– Костя!

Он открыл глаза, из дымки кошмарного сновидения выплыло лицо жены.

– Костя, что с тобой?!

Лицо охолодила пригоршня воды, Морозов сморщил нос и чихнул. Он увидел склонившееся над ним встревоженное лицо тестя.

– Эка тебя рубануло, сынок! – Иван Степанович подложил ему под шею валик из сложенной подушки.

Константин поморгал немного, яркий свет лампы бил в глаза, как прожектор.

– Что случилось? – спросил он, поднимаясь. Голова слегка кружилась, но в целом он чувствовал себя вполне нормально.

– Ну слава богу! – Тесть перекрестился. – Ты махнул сто граммов, ушел, мы с Натой думали – прогуляться решил. А потом глянь! А ты в кровати лежишь! Лицо бледное как простыня, и кричишь что-то…

Морозов встал с кровати, прошелся по спальне. Посмотрел на яркий постер, висящий на стене: гроздья винограда на фоне синего моря и заливающего гористую местность солнца. Перевел взгляд на вставленную в серебристую рамочку свадебную фотографию. Они с Наташей стоят, обнявшись, невеста в белоснежном платье, круглолицая, розовощекая, широкая в кости, он – в черном строгом костюме и белой рубашке. Наташа улыбается, блестят зубы двадцатитрехлетней девушки, он насуплен, густые черные волосы спадают на лоб, все та же ямочка на подбородке. Все было знакомое, привычное и пугающе чужое. Словно нашел в кладовке старую куртку, которую давно считал потерянной.