Квин в ударе
Шрифт:
В дверях появилось инвалидное кресло. Хелена была такой же бледной, как ее муж. Кэрролл поднялся.
— Возвращайся наверх, Хелена.
— Мередит, пожалуйста, уходите.
Широкоплечий адвокат выпрямился, поправляя шелковый галстук. Потом он вышел в прихожую, взял шляпу и плащ со стула, куда их положила миссис Пул, и молча удалился.
— Джон, что он сказал тебе? — Хелена еще никогда не выглядела такой испуганной. — Что случилось?
Кэрролл начал собирать осколки чашки, но его руки настолько тряслись, что ему пришлось прекратить это занятие.
— Дорогой, ты ведь обещал никогда
Кэрролл молчал.
Хелена притянула его голову к своей груди.
— Что бы он ни сказал, дорогой, это не стоит того…
Кэрролл попытался освободиться.
— Ты идешь спать, Джон?
— Нет. Я должен прогуляться, чтобы остыть.
— Но на улице ливень!
Схватив плащ и шляпу из стенного шкафа в прихожей, Кэрролл выбежал из дому и быстро зашагал в тумане по Пятой авеню, шлепая под дождем по лужам.
Следующим утром Джон Кэрролл, как во сне, вышел из такси перед домом Ханта на Восточной Шестьдесят первой улице. Город был вымыт ночным ливнем, и солнце грело вовсю, но он чувствовал себя грязным и продрогшим. Кэрролл нажал кнопку звонка с чувством обреченности, словно предупреждающим о грядущих ужасах, которые он даже не осмеливался вообразить. Поежившись, он снова надавил на кнопку, на сей раз с нетерпением.
Дверь открыла горничная с широким испано-индейским лицом. Она молча проводила гостя в апартаменты Фелисии Хант на втором этаже. Талли Уэст уже был там, задумчиво созерцая из окна крошечный двор-сад. Уэст был высоким и костлявым, как францисканский монах, со стального цвета волосами, подстриженными ежиком, и в неброской одежде.
Кэрролл кивнул Уэсту и опустился в одно из просторных испанских кресел, которыми окружила себя Фелисия.
— Меня задержали пробки. Что все это значит, Фелисия?
Этим утром Фелисия де лос Сантос Хант облачила свою аппетитную фигуру в яркое платье и нервно теребила свой талисман — украшенный рубинами и изумрудами медальон, ранее принадлежавший королеве из династии Бурбонов. Фелисия была дочерью латиноамериканского дипломата с кастильской кровью, после детства в четырех стенах она получила образование в Европе и безнадежно разрывалась между испанскими традициями покорной жены и феминизмом, который обнаружила в Соединенных Штатах. Что Фелисия де лос Сантос нашла в Мередите Ханте, примитивном американце вдвое старше ее, Кэрролл не мог себе представить.
— Мередит исчез. — У нее был очаровательный акцент.
— Исчез? Разве он не в Чикаго?
— Майклсоны говорят, что нет. — В насмешливом голосе Талли Уэста сегодня не слышалось юмора. — Сегодня утром они позвонили Фелисии, так как не смогли связаться с офисом. Мередит туда не приезжал.
Кэрролл прикоснулся ко лбу, чувствуя острую головную боль.
— Не понимаю. Он заглянул к нам вчера вечером около половины десятого и сказал, что направляется в аэропорт.
— Его не было в самолете. — Жёна Ханта казалась скорее раздосадованной, чем встревоженной. — Талли только что звонил в Ла Гуардиа.
— Все самолеты начиная с восьми вечера не могли вылететь до трех часов ночи из-за тумана, — сказал Уэст. — Мередит зарегистрировался, узнал, что вылет задерживается, и сказал дежурному, что будет
— Сколько времени он пробыл у вас вчера вечером, Джон?
— Когда забегал? Всего несколько минут. — Кэрролл закрыл глаза, вспоминая их схватку. — Он не упоминал ничего, что могло бы это объяснить.
Фелисия продолжала вертеть медальон.
— Он бросил меня!
Талли Уэст казался шокированным.
— Бросил тебя? Моя дорогая Фелисия. Мередит скорее выбросил бы свой бумажник!
В дверях появилась горничная:
— Сеньора, пришла полиция.
Хозяйка дома напряглась. Кэрролл резко повернулся.
Позади индианки стояли трое мужчин. Один был могучим гигантом, другой — маленьким, жилистым и седым стариком, а третий — молодым, высоким и худощавым.
— Миссис Хант? — заговорил гигант. — Я сержант Вели. Это инспектор Квин. — Он не удосужился представить высокого молодого человека. — У нас плохие новости.
— Мой муж…
— Около половины седьмого утра полицейский обнаружил его на Восточной Пятьдесят восьмой улице, около моста Куинсборо, в припаркованном «тандербердс». Он лежал на руле с пулей в голове.
Фелисия вскочила, сжимая в руке медальон. Потом ее глаза закатились, и женщина пошатнулась.
Уэст и Кэрролл подхватили ее, уложили на диван, И Кэрролл начал растирать ей руки. Горничная побежала в ванную.
— Вы чересчур деликатны, Вели, — заметил высокий молодой человек. — Могли бы просто ударить ее по голове.
Сержант проигнорировал его замечание.
— Я забыл упомянуть, что он мертв. Кто вы такие?
— Я Талли Уэст, а это Джон Кэрролл. — Уэст сильно побледнел. — Мы партнеры Ханта. Миссис Хант утром позвонила нам, сообщив, что ее муж не прибыл в Чикаго на деловую встречу. Он должен был вылететь в одиннадцать…
— Все это уже проверили. — Старик наблюдал, как горничная размахивает пузырьком с нюхательной солью перед маленьким носом Фелисии. — Хант не возвращался домой прошлой ночью? И не звонил?
— Миссис Хант говорит, что нет.
— Он должен был лететь один?
— Да.
— И он часто совершал такие поездки?
— Да. Хант обычно сам вел переговоры в других городах.
— И обычно сам вел машину, направляясь в аэропорт?
— Да. Он оставлял ее там и забирал по возвращении.
— При нем вчера вечером были какие-нибудь ценности?
— Насколько я знаю, только деньги на дорогу и саквояж с документами и сменой белья.
Фелисия Хант вздрогнула и открыла глаза. Горничная постаралась устроить ее поудобнее. Молодая вдова лежала на диване, как герцогиня на картине Гойи, [19] сжимая в руке медальон. Кэрролл выпрямился.
19
Гойя, Франсиско де (1746–1828) — испанский художник, изобразивший на картинах «Маха одетая» и «Маха обнаженная» свою возлюбленную, герцогиню Альба.