Квинканкс. Том 1
Шрифт:
— То же самое относится и к кодициллу? — спросил я, вспомнив, как отец моей матушки надеялся, что кодицилл может принести ему богатство.
Он уверил, что да, и это дало мне обильную пищу для размышлений.
Это было первое из моих занятий по юриспруденции (так я называл эти беседы), ибо в ближайшие несколько недель мои друзья великодушно вкладывали мне в голову основы общего Права и Права Справедливости. И странные это были уроки, так как, стоило мистеру Силверлайту во взволнованных выражениях преподать мне какую-нибудь истину, как мистер Пентекост начинал ему противоречить, проявляя себя никак
Мисс Квиллиам знала об этих занятиях и одобряла их, но от матушки их приходилось утаивать (она так или иначе по вечерам держалась все отчужденней и редко вступала в беседу).
Однажды вечером, в конце лета, когда я находился в шатре моих преподавателей юриспруденции, раздался стук и послышался голос миссис Пичмент, которая приглашала кого-то войти. У завесы показалась мисс Квиллиам.
— Твоя матушка, — сказала она мне, — делает какие-то таинственные записи у себя в книжке, поэтому я решила тебя навестить.
— Дорогая юная леди, входите, прошу вас. — Мистер Силверлайт встал и убрал подальше бутылку со спиртным.
— Вы очень любезны, сэр, но я не решусь войти в личное жилище двух джентльменов.
— Тогда, пожалуйста, садитесь здесь, у огня, — пригласила миссис Пичмент, слышавшая ее слова. — И пусть джентльмены выйдут.
— Вы очень гостеприимны. — Словно пересекая порог чужого дома, мистер Пентекост церемонно вступил на территорию Пичментов и учтиво поклонился хозяевам.
Когда все расселись, мисс Квиллиам спросила меня:
— Как идет учеба?
— Я изучаю начатки права, — осторожно отозвался я.
— Чушь! — вскричал Пентекост.
— Благороднейшее из созданий Человека, — вздохнул мистер Силверлайт.
— А также закон о собственности на недвижимость, — дополнил я.
— И как можно ограничить права собственности, — вставил мистер Силверлайт.
— Наоборот. Он усваивал идею, что основное назначение Закона — защита собственности!
— Совершенно верно, — кивнула мисс Квиллиам. — Поскольку это фундамент нашей свободы.
— До чего же печально видеть юное Очарование, идущее об руку с пожилым Цинизмом! — воскликнул мистер Силверлайт. — Собственность — преступление против общества!
Мисс Квиллиам и мистер Пентекост обменялись взглядами, выражавшими несогласие.
Но прежде чем кто-нибудь из них успел ответить, вмешался Дик Пичмент:
— Значит, если общество захочет вернуть ее себе, это не будет преступлением. А я ведь член общества, так?
— Хорошо сказано, — вскричал мистер Пентекост; его приятель был явно испуган таким практическим выводом из своего заявления.
— О сэр, пожалуйста, не подстрекайте мальца, — попросил отец Дика.
— Видите,
— А чего мне стесняться? — продолжил Дик. — Слышал я, как вы, джентльмены, не раз повторяли, что из больших людей никто чужим не брезгует.
— Стесняться нечего, если вы учитываете риск быть пойманным.
— Мистер Пентекост! — возмутилась мисс Квиллиам.
— Дорогая юная леди, Закон — это не более чем сомнительное построение, цель которого — защищать богатых.
— Пагубная мысль, мистер Пентекост. Для каждого индивидуума Закон — это действенная мораль: человек, живущий в обществе, не свободен в выборе, какому закону подчиняться, а какому нет; это вам не шляпка — какую захочу, такую и надену.
— Напротив, дорогая юная леди. В выборе, соблюдать Закон или нет, человек исходит из собственных интересов. Будь то герцог с годовым доходом пятнадцать тысяч, или вор-карманник, каждый задает себе один и тот же вопрос: что для меня лучше, соблюдать данный закон или с выгодой для себя его нарушить? Герцог почти во всех случаях отвечает — соблюдать, а карманник — нарушить, потому что Закон сочиняют герцоги, чтобы ущемить интересы карманников. Нам, прочим, приходится отвечать по-разному, в зависимости от конкретных обстоятельств.
Обводя взглядом потрясенные лица окружающих — за исключением Дика, который задумался, — я испытывал волнение, а также испуг: ведь если сказанное было правдой, все в мире становилось спорным и ненадежным.
— Я не могу больше сидеть здесь и выслушивать такие отвратительные идеи, — заявила мисс Квиллиам и встала.
— Дорогая леди, я провожу вас. — Мистер Силверлайт взглянул на своего друга с упреком. — Мне нужно кое-что сказать вам и миссис Мелламфи.
Когда они ушли, мы с мистером Пентекостом удалились в его палатку, и я произнес:
— Но если, как вы говорите, главный принцип, управляющий всеми человеческими деяниями, это эгоистические интересы, то…
Я замолк, не зная, как деликатно выразить свою мысль.
— Почему я сам столь малого для себя добился? — договорил за меня мистер Пентекост. — Что ж, не всем, к сожалению, удается провести свои принципы в жизнь. Я в этом отношении очень разочаровал свою семью. Они занимались торговлей, и когда выяснилось, что я совершенно непригоден на роль отцовского преемника, он предпринял шаг, свидетельствующий о высоте ума, то есть лишил меня наследства, и был, безусловно, прав, поскольку я потерял бы его деньги. Я всегда терял деньги, какие попадали мне в руки.
— Вы хотите сказать, что вам не везло, как и мистеру Силверлайту?
— Боже правый, неужели вы ничего не усвоили из моих уроков? Везения не существует. Я сам навлек на себя беду, сдуру поступив однажды против своих принципов. В результате на меня накинулись кредиторы, а расплачиваться было нечем. К счастью, они не знают, где я.
Он поступил против своих принципов. Я боялся думать о том, что означают эти слова, но нужно было идти, и вскоре я с ним попрощался. В нашей комнате я почувствовал, как всегда, когда возвращался от Пичментов, ее мрачную атмосферу, отличавшую ее от соседнего помещения, где было полно людей и кипела жизнь.