Квинканкс. Том 1
Шрифт:
— Ладно, если он остается, пусть расскажет о себе, — потребовал Уилл.
— Ну, малый, не молчи как пень. Выкладывай, кто ты есть, — проговорил Сэм.
Бросив боязливый взгляд на Барни, я увидел, как он предостерегающе поджал губы. Очень осторожно, избегая называть имена, я поведал свою историю в самых общих чертах: как мы с матушкой потеряли все, что имели, в необдуманной спекуляции, в которую нас втянул нечестный адвокат, и прибыли в Лондон, как дела наши пошли плохо и несколько дней назад она умерла. Я ни словом не упомянул ни Момпессонов, ни миссис Фортисквинс, ни Избистеров. Барни слушал внимательно,
Нэн как будто слушала с сочувствием, особенно когда речь пошла о смерти матушки, но, когда я закончил, сказала:
— До чего же жуткая история, в жизни таких не слышала. Похоже, этот законник изрядно надул вас с маменькой.
— А как его кличут? — спросил Сэм.
Барни, у него за спиной, нахмурился. Но мне не пришлось назвать фамилию Сансью, так как тут раздался шум.
В комнату ввалилась группа людей, самый высокий из них (он шел впереди) еще с порога заговорил громко и взволнованно:
— С нами ничего не случилось. Оказывается, они не за нами охотились, Пег, вот кто им был нужен. — Раздались радостные возгласы, все присутствующие — даже те, кто спал, ел или пил, — побросали свои дела и столпились вокруг него, смеялись, шутили, хлопали его по спине, засыпали вопросами. Салли, едва он вошел, тут же вскочила с софы, и он обнял ее за талию и поцеловал. Пока она смотрела на него, прежнее недовольное выражение ее лица уступило место интересу и оживленности. Не разжимая объятия, вновь пришедший продолжал рассказ: — Слушайте, вы такого в жизни не слыхивали. Мы с Бобом только-только из Хэкни, видели этого старого…
— Посмотри на Мег! — крикнула Салли, и все обернулись к невысокой черноволосой девушке с зелеными глазами, из которых лились слезы. — Она была когда-то невестой Пега.
Мег ответила злобным взглядом.
Молодой человек засмеялся и, не выпуская Салли, продолжил рассказ о том, как Пег (странное имя для мужчины!) попался на краже со взломом в Олд-Форде, но я почти ничего не слышал, поскольку в основном рассматривал рассказчика. Помимо того что он был молод и высок ростом, у него было удивительно красивое лицо, честное, открытое, с ясными голубыми глазами. Наряд, самый щегольской, включал в себя черный цилиндр, тонкий голубой жилет, черные высокие сапоги с отворотами; правда, широкий зеленый фрак придавал ему вид элегантного шалопая. Все толпились вокруг него; только двое, как я заметил, оставались в отдалении. Один из них был Барни, который сидел на софе рядом со мной и глядел на молодого человека с выражением, мне непонятным. Другим был Сэм — он вначале держался поодаль, но теперь вышел вперед, улыбаясь, как и все остальные. Впрочем, все это я заметил не сразу, потому что, удивленный, не мог отвести глаз от вновь пришедшего: я узнал его, это был высокий человек, которого я видел с Палвертафтом на кладбище в Саутуорке.
Пока я пытался понять, что бы это значило, Барни вдруг вскочил и прервал сцену радости выкриком:
— Придержи свой паршивый язык, Джек! Мальчику наши семейные дела без надобности.
Джек замолк и обернулся к Барни; на лице его выразилась в первое мгновение глубокая враждебность, но он быстро стер ее.
Улыбнувшись, Барни жестом указал на меня:
— Я еще не познакомил тебя
Раздались смешки, Джек улыбнулся мне и протянул руку:
— Рад знакомству, молодой человек.
Это было сделано так естественно, что, видя к тому же его открытое, веселое лицо, я немедленно проникся бы к Джеку симпатией, если бы кое-что о нем не знал. Как могло случиться, что всего лишь полтора года тому назад Джек был сообщником Палвертафта, то есть, по всей видимости, врага людей, которые меня теперь окружали? Он перешел в другой лагерь? Мне вспомнились слова старого Сэма о том, что Барни и Палвертафт прежде были союзниками и работали вместе с Избистером. А что, если Джек до сих пор союзник Палвертафта, но только тайный? Кошачий Корм говорил, что, если я забуду передать его слова, он об этом узнает, — не имел ли он в виду, что узнает от Джека? Ладно, стану помалкивать и все запоминать, иначе не вышло бы беды.
Я пожал Джеку руку, и он вопросительно взглянул на Барни.
— Это Джон. Он принес послание от Кошачьего Корма.
На лице Джека не выразилось ничего, кроме злости и удивления. В этом я был уверен.
— Что? — выдохнул он.
— Повтори ему послание, Джон, — распорядился Барни, и я повторил.
Лицо Джека потемнело.
— Черт возьми! Кто-то нас выдал! — Он оглядел остальных, те не сводили глаз с него и Барни.
— Похоже на то, — согласился Сэм.
— Когда я до него доберусь, уж они у меня поплачут. Пожалеют, что на свет родились.
— Так, по-твоему, не возьмем его на дело? — спросил Сэм.
— Возьмем на дело? — возмутился Джек. — Скорее уж возьмем за грудки!
Слушатели приняли эту шутку на ура.
— Вот он каков, мой Джек, — громко произнес кто-то.
— Но если мы откажемся, он может все нам испортить, — возразил Сэм.
— Пусть попробует, — крикнул Джек.
— Я согласен с Джеком. — Слова Барни были встречены смешками. Он добавил: — В этот раз.
— Но у нас у всех есть право голоса, — запротестовал Сэм.
— Только что в нем проку, если они оба так хотят, — проговорила Нэн.
— Ты, похоже, спишь и видишь, как бы сдаться, — зло бросил Джек Сэму.
Я только удивлялся, почему их так волнует, знает Палвертафт об их вечеринке или нет. И почему его не пригласить? Иначе будет невежливо.
— Ты это о чем? — взвился Сэм.
— О том, кто же это проболтался.
— Не я. — Вид у Сэма был растерянный и виноватый. — Я говорю только, что, раз уж он дознался, нужно или взять его в дело, или ничего не затевать.
Я терялся в догадках. Почему нужно отменять собрание, пусть даже Палвертафт о нем дознался?
— Ну да, — упорствовал Джек. — Афера может пойти, как задумано, а если он что-нибудь затеет, мы будем готовы.
— Бред собачий. Он может устроить ловушку и стереть нас в порошок. А раз у него есть шпион, он будет знать, что мы собираемся делать.
Послышался шепот одобрения; многие приметно заколебались. Даже Джек ничего не возразил и перевел взгляд на Барни.
Тот собирался заговорить, но заметил меня.