Квир 2

Та

– Нет. Подождите, мы же не об недвижимости говорим, хотя я понимаю, какие документы вы имеете в виду. Они существуют. И это официально. Но, то еще нужно будет доказать. А суды могут длиться дольше, чем вообще возможно представить.

– Вы нас вроде пугаете, – засмеялся Джаред, тоже вспотев, как и Ли, представив, что его Мэтти попадет в систему, даже просто документально, – но при этом выглядите так спокойно…

– И вы будьте спокойны. Я просто объясняю, как все будет. Не пытаюсь вас запугать, не пытаюсь расстроить или манипулировать. Вы просто обязаны понимать весь процесс, ведь жизнь и судьба ребенка это не наследство передать, понимаете? Он не вещь. – все с той же улыбкой объясняла Виктория.

– Мне

нужно покурить. Срочно! – только и сказала Ли, как только дверь детского дома за ними хлопнула.

– Может не стоит?

– Скажи еще, что ты не хочешь?

– Кольян?

– Нет, я хочу сигарету! Крепкую и долгую. Никаких бабских штучек.

– Все так плохо?

– А ты не струхнул?

– Мне понравилось. Да – сложно. Очень. Но, я знаю почему и для кого мы это делаем, а потому кажется, что я совершаю…

– Героический поступок?

– Нет. Конечно, нет. Но, нести добро всегда легче, даже если тяжело.

– В таком смысле я согласна. Только предлагаю стать курящими на время курсов, что бы выдюжить.

– Представляешь, что скажет Далла?

– Я сама себя за это не уважаю, но знаю точно, что буду лучше держать себя в руках, если буду знать, что перед приходом сюда и после я смогу смачно затянуться дымом, а не плеваться огнем на всех и вся.

– Ты справишься, я знаю!

– Спасибо, что веришь в меня. Я тоже знаю, что ради Мэтти смогу. Вот только, чтоб цена не была так непомерна, мне нужна разрядка.

– Секс?

– И это тоже!

– Грушу дома боксерскую повесить?

– Весь такой понимающий, аж тошнит! – пошутила Ли, а сама подумала про Риза. Ей не хватало его язвительности. Особенно сейчас.

– Нам кажется направо? – в этот момент Джаред спросил и махнул в камеру охраннику, открывшему им огромные железные ворота. Таких уже нигде не делали – пережиток прошлого. Но, видимо, все из-за того, что учреждения эти были под снос последние десять лет. Какой смысл было перестраивать? Буквально еще пятилетие и все с законами решиться…

До автобусной остановки дойти совсем немного, но нужно было попетлять по дворикам – детский дом стоял как обычно в центре огромного жилого двора. Для Ли это выглядело странным – ей казалось, что для такого серьёзного заведения нужно намного больше территории и зелени, спортивных и детских площадок и всего сопутствующего, что нужно в детстве. Тут было мрачно, серо, лысо.

– Наши дети учатся в школах и в колледжах. Вы ни за что не отличите их на улице от обычных детей, растущих в семьях. Они так же современно одеваются, увлечены всеми модными гаджетами (у кого на это есть деньги или спонсоры), да и проблемы их очень похожи на проблемы обычных детей. Вот только чуть больше грусти, недоверия, боли. В остальном, они самые обычные дети. – рассказывала на первом занятие Виктория. Большая группа будущих приемных родителей восседала на стульчиках широкой подковой вокруг нее.

– Я всегда думала, что дети учатся в детских домах, что у вас тут и ясли свои, и садик, и школа? – сказала мысли вслух женщина, которая сидела ближе всего к куратору. На круге первого знакомства она рассказала о себе, что всю жизнь работает с чужими детьми – частная няня, занимающаяся только грудничками. Когда дети достигали возраста 2-3 лет, и за редким исключением, четырех, она покидала семью, в которой буквально жила эти годы. Ее звали Алла, а возраста Ли не запомнила, но для себя отметила, что ей около пятидесяти. Алла приходила на занятия в самый последний момент, чтоб ни с кем из группы не разговаривать. Садилась в подкову только тогда, когда и Виктория – то есть, минута в минуту назначенного урока. Одевалась она просто – дешевые джинсы и вечно какие-то вытянутые вязанные кофты. Возможно даже ручной работы. В прошлом шатенка, волосы растрепаны, никакого макияжа. Но, не смотря на внешний простяцкий вид, взгляд ее был самоуверенным и даже надменным. Она была замужем. О супруге говорила просто:

– Он

крановщик и привык пол жизни сидеть на верхотуре один. Невыносимее меня, как человек, если коротко. Ребенок ему буквально не нужен, а я усыновить могу и одна, препятствовать он не станет, комиссию я уж как-нибудь смогу убедить. – во второй круг знакомства через несколько уроков, когда всем нужно было более подробно рассказать о себе, а не только про образование, профессию и причину нахождения здесь, когда нужно было приоткрыть присутствующим завесу тайны из личного, поделившись образом жизни или мыслей, Алла рассказала, что не выносит все эти тренинги и изливания. Еле сдерживая себя, она поделилась, что не любит людей, не желает ни с кем общаться и все, что здесь происходит и будет происходить, кажется ей чушью. Она не выплевывала гадости, но была честна в том, что говорила и весь ее вид подтверждал сказанное.

– Я работаю с детьми всю свою сознательную жизнь, у меня почти сорок лет стажа. Что я могу здесь еще узнать? Если бы не сертификат, ноги бы моей тут не было, ибо я сама могу всех присутствующих обучить если уж не родительству, то точно материнству не хуже Вас, Вика!

– Алла, не волнуйся. Ты молодец, что говоришь искренне. И я понимаю, что ты говоришь больше правду, чем нет. Но, наша программа придумана не напрасно. Ты не можешь знать всего, твоя специализация – уход за маленькими детьми. А мы здесь будем разбирать все возраста, от планирования беременности и до совершеннолетия. Ты же не возьмешь ребенка на время, как в случае с работой?

– Нет, конечно.

– Значит ты должна понимать, что даже твой опыт не достигает того уровня, до которого ты хочешь дотянуться. Ребенок, которого ты возьмешь, пусть и в самом раннем возрасте, а я надеюсь тебе посчастливиться найти своего ребенка именно в нужном возрасте, но даже он все равно вырастет и ему будет пять, и десять, и ты застанешь все-все психологические этапы развития и формирования его личности. Не торопись делать выводы о занятиях только исходя из своего отношения к людям и клише о психологических группах.

– Я извиняюсь. Но, я правда считаю, что здесь меня ничего не удивит. Здесь не будет нового!

– Совсем ничего?

– Хотите я расскажу наперед, что про большинство из вас мне уже известно? На основе своих выводов я могу предположить, как закончится этот курс, и кто из вас использует сертификат по назначению.

– Это громкое заявление! – вставила Зара. Эта девушка приходила на занятия одна. Всегда немного опаздывала и садилась в подкову последней. Она была моложе Аллы вдвое, красивее в десятки раз, богаче – в сотню. Впрочем, ее наивысший статус касался любого в группе, ведь она визуально была благополучнее, за некоторым исключением. Зара была психологом и в группе оказалась потому, что писала научную работу по данной теме. Она говорила, что всегда хотела иметь ребенка, но вот замуж она не планирует никогда, а потому ее путь – детский дом. История ее была печальной, но только она и скрашивала впечатление о Заре. Та рассказывала, что детство ее было мучительно одиноким. А при этом нее есть сестра-близнец. Лола такая же красивая и здоровая. Но, ей повезло – мать любила именно ее из двух и более – души не чаяла. А вот Зару на дух не переносила, говоря, что она копия их отца, который бросил мать перед родами. В итоге, не смотря на роскошь жизни, а благосостояние Зары бросалось в глаза с одного движения, та была брошенным и несчастным ребенком, доказывающим, что детям не нужны игрушки и шмотки, шикарные учебные заведения и отпуска в горах – им нужны ласка и забота. Позже, на третьем повторе круга знакомства, уже в районе восьмой встречи группы, Зара раскрылась и на столько, чтоб поделиться информацией, что все новые ухажеры ее матери соблазняли ее, и с некоторыми у нее даже был секс – как месть, как выплеснувшаяся злость от накопленных обид. Все ее рассказы суммарно делали ее лучше в глазах окружающих, а если бы не это, она бы была самой стервозной и неприглядной личностью в этой группе.