Кыш-Пыш и армия Вия

Глебов Константин

По ночному городу с его пустыми улицами, до "Сочного окорока", а вернее дома, где проживал Никифор, они добрались довольно быстро. На прощание Львовский попытался было дать ему совет, что дескать "Не следует вести себя как мальчишка и обижаться по пустякам". На что Никифор холодно пожелал ему доброй ночи и отправился домой спать.

Глава двенадцатая

"Для твоего же блага"

Просыпаться по утрам от чьего-либо требовательного стука в дверь для Никифор грозило стать дурной привычкой. На это раз в дверь стучали так, словно, в доме начался пожар. Возможно, так оно

и было, но для Никифор сейчас пожар не был достаточно веской причиной, чтобы вставать с кровати. А вот стук, другое дело. Судя по настойчивости, стучали бы до тех пор, пока дверь не развалилась или же ее не открыли. Поэтому Никифор выбрал второе.

Ему стоило больших трудов заставить себя сползти с кровати, кой-как натянуть брюки и пойти открывать.

Честно говоря, ничего хорошего от столь раннего визита он не ожидал.

— Сейчас, сейчас, открываю — проворчал Никифор, нарочно долго возясь со старым замком на двери, чтобы хоть немного привести себя в порядок. То, что это был не Львовский, Никифор понял сразу. "Чародей в отставке" продемонстрировал уникальную способность — проникать в квартиру, не обращая внимания на такую мелочь как запертые двери. При таких талантах Львовский, запросто, мог подумать о карьере грабителя.

Увидев на своем пороге следователя по колдовским и не раскрытым дел Глеба Порфирьевича Дознанского, Никифор не очень то и удивился. Ведь, именно об этой встрече его вчера предупреждал Львовский.

— Глеб Порфирыч, это вы! Как я рад вас видеть! Мне столько надо вам рассказать!

Грузный мужчина пожилых лет в котелке и с густыми бакенбардами, явно не разделял радости молодого человека. Он смерил Никифор тяжелым взглядом и нахмурился, точно положил в рот ядовитую поганку.

Никифор тут же вспомнил про свой новый облик и в который раз не совсем хорошо отозвался про себя о госпоже ведьме.

Следователь переступил порог и строгим тоном произнес:

— Надеюсь, молодой человек, я могу войти! Похоже, мне нет нужды представляться и все же, не имея чести быть знакомым с вами, я представлюсь — следователь городской жандармерии Дознанский Глеб Порфирьевич.

Вместе со следователем в квартиру проник и местный городовой. Весьма серьезный с виду дядя, усы-щетки которого торчали, словно уши у охотничьего пса, почуявшего в лесу дичь. На Никифор городовой не обратил особого внимания, зато деловито стал обшаривать все по квартире. Пока что только взглядом.

Никифор открыл было рот, чтобы с порога все объяснить шефу, но присутствие городового его остановило. Пока Никифор молчал и отчаянно соображал, как обо всем рассказать Глебу Порфирьевичу без посторонних, следователь сам изложил ему цель своего визита.

— Я пришел повидать своего помощника Никифора Муромца, который вот, уже целую неделю, не появлялся на службе. — следователь снял котелок и пригладил седеющие волосы. — Я навел кой-какие справки и узнал, что Никифор с момента его загадочного исчезновения никто не видел. Более того, домоправительница, госпожа Спицына подтвердила, что за последнюю неделю сюда входили и отсюда выходили только вы. Она также показала, что вы назвались другом пропавшего и присматриваете за ним, пока он болеет. Где же в таком случае сам господин Никифор?

Придумать что-либо вразумительное Никифор не успел, выпалил первое, что пришло на ум.

— Его… его здесь нет.

— Как это — нет? — удивился Глеб Порфирьевич — Неужели, больной мог просто взять и исчезнуть?

Усатый

городовой, шаривший до этого глазами по сторонам, одарил Никифора тяжелым взглядом, который мог означать только одно "Попался, господин преступник!"

Глеб Порфирьевич тоже вопросительно уставился на Никифора.

— В некотором смысле, он исчез на совсем… — выдавил из себя Никифор, по прежнему не зная как объяснить все шефу, в присутствии постороннего.

— Очень интересно. — задумчиво протянул Глеб Порфирьевич — Значит, все таки исчез? И как давно?

— Неделю назад.

— И все это время, вы проживали в его квартире, делая вид, что ухаживаете за тяжело больным?

— Да, но я честно собирался прийти к вам и все рассказать. — попытался оправдаться Никифор.

— Таким образом, вы признаете свою причастность к исчезновению служащего жандармского управления — Никифора Муромца?

— Вы все не так поняли. — Никифор невольно попытался отступить. Усатый городовой каким-то непостижимым образом моментально возник у него за спиной, преграждая любой путь к бегству. И кажется, Никифор даже заметил как Глеб Порфирьевич насторожено переглянулся с городовым.

— Позвольте я вам все поясню… — Никифор с опаской и неприязнью покосился на усатого, который жадно ловил каждое его слово.

— Разумеется, объясните. И не здесь, а у нас в Управлении. Только заранее вас хочу предупредить. — лицо Глеба Порфирьевича стало угрожающи-серьезным, а резкий тон не предвещал ничего хорошего. — Мне доподлинно известно, что вас никогда раньше не видели на этой квартире и сдается мне, что вы даже не являлись другом пропавшего…

Про себя, Никифор отметил, что шеф назвал его не по имени, а ограничился лишь формальным словам "пропавший". Значит, шеф уверен, что с ним что-то случилось и городовой оказался здесь не случайно. Он должен либо опознать того, кто выдает себя за Никифора, либо помочь в задержании преступник. Самое нелепое, что роль преступника, повинного в исчезновении Никифора, уготовлена ему же. Если Никифор хотел избежать дальнейших обвинений, то ему следовало немедленно все рассказать шефу. И рассказать так, чтобы шеф ему поверил, а не принял его рассказ за ложь или чего доброго, за бредни сумасшедшего.

— …Вы сочинили все эту чепуху про мнимого больного и наверняка, причастны к исчезновению самого Никифора Муромцева, господин… как вас там? Надеюсь, вы назоветесь своим настоящим именем? — тем временем, потребовал Глеб Порфирьевич.

Никифор с недовольством оглянулся на городового, торчавшего позади него и подал Глебу Порфирьевичу знак, показывая, что хочет сказать ему что-то на ухо.

Следователь удивился такой скрытности подозреваемого, но все же, подставил ему свое ухо. Никифор постарался прошептать ему как можно тише, постоянно оглядываясь на усатого городового, который изо всех сил тянул шею в их сторону.

— Глеб Порфирыч, это я.

— Простите, кто?

— Никифор Муромец, ваш помощник — это я.

Следователь резко отстранился и пристального посмотрел на него. Так и не найдя ничего общего между тем, молодым человеком, который стоял сейчас перед ним и Никифором Муромцем, которого он знал, шеф твердо заявил:

— Этого не может быть. Я хорошо знал своего помощника…

Уже не заботясь ни о какой скрытности Никифор, выпалил:

— Я заколдован!

Усатый городовой отпрыгнул от него в сторону, с такой поспешностью, словно Никифор признался в том, что он болен чумой.