Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
Когда же выйдет Ваша книга?
«Республику» обещают печатать в октябре.
Дорогой Алексей Иванович, Ваше письмо, где Вы пишете, что «в первых числах» перебираетесь в город, я получила в ту минуту, когда собиралась на почту отправлять Вам книгу. Да, милый друг, она одолела прейскуранты и вышла! Но Вам я пошлю ее только тогда, когда уверюсь, что Вы уже в городе. Экземпляр надписан и ждет Вашей команды.
Самуила Яковлевича вчера положили в больницу.
Завтра уезжает сестра Тамары Григорьевны.
Я дважды была в квартире
25-го мы перенесли на Новодевичье все три урны из крематория. Могила под каштаном, недалеко от могилы Заболоцкого и Ильи Ис. Прейса.
Насчет воспоминаний. Я могу писать о Тусе только для друзей. И потому прекрасно понимаю Ваши затруднения. Но написанное мною я подарила С. Я. — может быть, он что-нибудь использует «для публики». Конечно, как о драматурге, как о редакторе о ней можно написать для всех. Но ведь главное написать о человеке… И тут я — пасс.
Но я пока этого С. Я. не говорю.
_____________________
К. И. читает Шварца — читает про себя, читает вслух и восторгается каждой строкой. Особенно «Драконом».
А читали ли Вы в «Новом Мире» Эренбурга? [228] Очень интересно.
Дорогая Лидочка!
Только что дочитал Вашу книгу и, хотя времени у меня в обрез, спешу написать Вам, поблагодарить Вас, сказать еще раз, что книга очень-очень хороша, нужна, интересна, полезна. Те из редакторов, кто не лишен проблесков ума и таланта, прочтут ее с пользой для себя и для литературы; те же, кто этих проблесков лишен, по-видимому, и не читают ничего, но таких, с помощью Вашей книги, обуздает теперь молодой автор, личность, которую Ваша книга тоже воспитывает и подковывает. Да, Ваша книга повышает требования не только к редактору, но и к литературе в целом.
228
Речь идет о воспоминаниях Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь», которые печатались в № 8–10 «Нового мира».
Спасибо Вам!
Сказать по правде, я боялся немножко перечитывать — то, что я так недавно читал в рукописи. Думал, что будет неинтересно. Но начал читать и зачитался, увлекся. Книга выглядит очень стройной. (Единственное, что и сейчас кажется мне кое-где лишним, — это обилие ссылок на Станиславского и цитаты из него.)
Я не забыл Вашего обещания и жду выдержки из дневников — о Тамаре Григорьевне.
Завтра еду в «Сов. Писатель» — узнавать о «Республике Шкид».
Дорогой Алексей Иванович.
Спасибо за отклик на книгу. Мне необходимо было убедиться, что Вы не разочаровались в ней.
Теперь из ленинградцев, которым я послала книгу, не откликнулась одна только Лидия Анатольевна. А ей я послала раньше, чем Вам.
О своем обещании прислать Вам выдержки из дневника помню свято. И непременно сдержу. Но ведь я сейчас работаю над Герценом, а над Дневником — урывочками (трудности технические: это пуды тетрадей, старых, пыльных, написанных на скверной бумаге скверным почерком; они перепутаны, свалены кучей… у меня просто нету сил и времени разбираться во всей этой неразберихе).
Наваливаются и пустяки и не пустяки — чужие и свои дела, чужие рукописи, свои и чужие болезни — если я сквозь все ежедневно работаю, лечу глаз, дежурю в Переделкине, волочу библиотеку — то и то, честное слово, к вечеру болит сердце и спотыкаются ноги.
К. И. хворал гриппом, легоньким. Опять пел. Вот образцы:
229
Цитата из стихотворения Бориса Пастернака «После перерыва».
Весел, бодр, много работает, встречается в библиотеке с детьми, собственноручно валяет их по ковру — но при этом упорно твердит, что доживет не далее февраля 61 года. Слушать тошно.
Пишет о Квитке, исправляет свои статьи 1907–1917 года.
Я получаю письма о книге весьма восторженные. Читают ли ее в Питере? Не слышали ли каких отзывов?
Дорогая Лидочка!
Нет, в Вашей книге я не только не разочаровался, — отпечатанная в типографии и заключенная в переплет она показалась мне даже лучше, чем в рукописи. То ли Вы еще работали над ней, то ли обманул меня давешний способ читки: из пятого в десятое.
Людей, которые читали Вашу книгу, я не встречал — вероятно, только потому, что вообще почти никого не встречал по возвращении в Питер. Но у меня был редактор «Республики Шкид» Кузьмичев. Увидев на столе «В лаборатории редактора», он встрепенулся, загорелся:
— Ой, как бы достать эту книгу?! О ней столько говорят!!
В одном большом книжном магазине на Петроградской Стороне я попросил дать мне Вашу книгу.
— Такой нет.
— А была?
— Была и разошлась.
Это всегда бывает приятно слышать авторам и их друзьям (особенно если друзья уже обладают этой книгой).
Были ли отзывы о книге? Если будут — сообщите мне, пожалуйста!
Спасибо за обещание (за подтверждение обещания) прислать выдержки из дневников. Но тут я что-то не понимаю. Вы ведь писали, что подарили Ваши воспоминания Самуилу Яковлевичу. И Александра Иосифовна говорила мне, что читала эти выдержки. А мне Вы пишете, что — работа еще впереди.
Дорогой Алексей Иванович.
Я получаю довольно много писем о своей книге. Некоторые весьма пронзительны. Неужели в Ленинграде она уже разошлась? А здесь имеется еще во всех магазинах. В ноябре ее хотят обсуждать в Союзе. Я не противлюсь, но и не рада. Боюсь, что детгизовцы будут ругаться (как ругались на обсуждении «Рабочего разговора»), а писатели — каждый! — рассказывать «случаи». Ни то ни другое не страшно, но ведь хочется какого-нибудь толку, проку.