Лабиринт Принца Пустоты
Шрифт:
…И ювелирно, безжалостно влетел в Вернона, опрокинув того на спину.
Крик, который издал Принц Пустоты под сводами зала, мог бы сравниться только с агонизирующим криком Вернона, когда давным-давно в подвале Виктории тот взял в руки Светлый меч и едва не погиб, когда его Тёмная аура вошла в смертельно опасный конфликт с аурой меча. Тогда Вернон умирал, он умер бы, и только Светлая искра Таиссы с трудом, но вернула его к жизни. А сейчас…
– Нет, – едва слышно выдавила Таисса. – Нет, не надо, пожалуйста…
Крик
Перед Таиссой лежала серая мёртвая кукла.
Тихий множественный шорох, словно шелестение лап тысяч насекомых, донёсся из-под плаща Ваади.
И одновременно голос Ваади раздался в голове Таиссы. Призыв и приказ одновременно. Каждый звук проникал в её изнемогающий мозг так грубо и резко, словно голову пилили пополам.
– Спите. Спите. Уходите в со-о-он.
Таисса упрямо стиснула челюсти. Нет.
– Вы слабы, – прошипела темнота. – Слабы.
Чудовищная ментальная тяжесть опустилась на неё, придавливая к зеркальному полу. Шуршание раздалось в её голове – и одновременно Таисса слышала мысленный зов Ваади, обращённый к её спутникам. К ней подступало чужое присутствие, пытаясь порвать на части всё, чем она была. Сломать всё, что у неё было.
А сил у неё было не так уж много. Особенно теперь.
– Ты потеряла его-о навсегда, Таисса Пирс, – прошептала темнота. – Вернон Лютер никогда, никогда больше не улыбнётся тебе. Ты потеряла всё.
– Нет, – прошептала Таисса, мучительно, из последних сил воскрешая в памяти искрящееся смехом лицо Вернона. – Я в это не верю.
– Ты отказываешься верить. Но твоё сердце потеряно-о.
Голос шуршал, обволакивая, мешая ложь с правдой, а правду с отчаянием, и Таисса сжала зубы, ощущая, как всё сильнее давит на неё темнота, как она шепчет её спутникам – и как незримое щупальце тщетно ищет ту, кого здесь не было.
Наёмницу Омегу. Элен Пирс.
– Я знаю, кого ты любишь на самом деле. Любишь и стыдишься этого, и никогда, нико-ому этого не скажешь. А он отказался от тебя ради копии, двойника, игрушки! – Зловещий шёпот Ваади рассыпался смехом. – Ей стоит вернуться и щёлкнуть пальцами, и он снова будет принадлежать ей. Но-о не тебе. Никогда.
Сердце Таиссы смёрзлось. Слышал ли это Александр?
И что бы он ответил?
– Майлз, – прошипел Ваади. – Майлз Лютер. Такое гро-омкое имя. И к чему ты пришёл? У тебя нет сына, нет власти и замков, нет будущего, нет женщины, кото-орую ты любил. Нет ничего-о. Куда тебе возвращаться? Зачем?
Таисса прерывисто вздохнула. Было зачем. Но она знала, что Майлз её не услышит.
– Тебя ждёт тьма, – шептал Ваади, и Таисса не сразу поняла, что его голос адресован уже не Майлзу. – Всё, что тебя ждёт, – тьма и ранняя смерть, он не сможет тебя спасти, и ты знаешь это, Светлая. Совсем скоро-о она придёт за тобой,
Таисса зажмурилась в темноте, не сдерживая слёз. Её прижимало невидимой плитой всё дальше, всё глубже, и она едва осознавала себя.
– Совершенный Светлый, – издевательски сообщил Ваади. – Недостато-очно совершенный, раз Великий Свет достался твоему сыну. А ты даже защитить его не можешь. Что сильнее грызет тебя, тщеславие или беспомо-ощность? Подумай, пока умираешь.
«Смерть», – повисло невидимое и несказанное слово.
И Таисса знала, что его ощутили все.
…Кроме Вернона, которого больше не было.
Темнота подкралась к ней незаметно. Словно она ждала там всегда.
Страж был мёртв. Дир, лишившийся меча, лежал на противоположном конца зала совершенно неподвижно, потеряв сознание. Остальные спутники Таиссы были в коме.
Их никто не мог спасти, кроме Великого Светлого. Вот только малышу, который должен был им стать, ещё не исполнилось и года, и маленького Тьена бережно охранял весь мир, включая отца Таиссы.
…Что ж, по крайней мере, её сын будет в безопасности. Ведь ни сферы, ни Стража больше нет.
Таисса успела ещё грустно улыбнуться.
И умерла.
Глава 23
Небоскрёбы Нью-Йорка не изменились ни на йоту с того дня, когда Таисса в последний раз стояла в этом конференц-зале. Позолоченные закатом вершины зданий, зажигающиеся в сумерках линии окон…
Вот только в прошлый раз Таисса была способна сделать шаг и убрать с пути мешающий стул. Сейчас же она даже не видела своих рук.
Медленно, ещё не вполне придя в себя, Таисса огляделась. И увидела стройную женщину с короткой стрижкой, стоящую у окна. Женщину, не узнать которую было невозможно.
– Мама, – проговорила Таисса.
Мелисса Пирс не пошевелилась и не обернулась.
– Мама!
Её не слышат. Таисса бросилась вперёд, поняла, что стоит на месте, и мысленно выругалась. Она была призраком и даже не знала, куда швырнул её Ваади. В глубину собственного подсознания? Или воронка, связывающая временные потоки, была способна показать ей дом? Вернуть её домой?
– Эйвен, – произнесла Мелисса Пирс негромко.
– Я здесь.
Таисса обернулась так резко, что едва не упала. И беззвучно, бессильно застонала.
Её отец, стоящий в дверях, не изменился: всё те же металлические руки и спокойное лицо. Но в тёмных прядях появились серебряные нити, и их было не так мало.
– Не думаю, что тебе стоит дневать и ночевать в здании, – в его голосе слышалась знакомая ирония. – Хотя департамент публичных связей бесконечно тебе благодарен.
– Я не желаю, – произнесла мать Таиссы сквозь зубы, – чтобы память моей дочери оскверняло это. Если я могу сделать хоть что-то, чтобы прекратить…