Лабиринт судьбы
Шрифт:
Так шло время… Подходила к концу учеба в институте. И вот уже теплым июньским днем Андрей в последний раз входил в двери своего вуза. В его кармане лежал диплом с отличием. Елена Дмитриевна светилась от счастья и гордости за сына. Она звонила Вере в Ленинград и подробно рассказывала о своем Андрюшеньке. Казалось, светлые дни вновь настали для семьи. Отметив окончание учебы, Андрей готовился выйти в открытое море, именуемое взрослой жизнью. Заведующий кафедрой хлопотал за своего любимого студента, и вот уже Андрей стоит у стола, впервые выступая в роли ассистента при операции.
Прошло еще несколько
— Ну Андрей Петрович! — нетерпеливо крикнула Ниночка.
— Иду, Ниночка, — Андрей потянулся и быстро встал из-за стола.
— Авария, привезли по «скорой»… — на ходу медсестра объясняла подробности. — Крови много потерял…
Операционная сверкала холодной чистотой. Яркий свет отражался в блестящих инструментах. Анестезиолог, операционная сестра и второй хирург были уже на месте. Пока Ниночка помогала Андрею надеть перчатки и халат, он успел оценить всю картину и характер полученных повреждений. Доктор Вавилов умел мгновенно мобилизовать свои силы и опыт, собраться в особо трудных ситуациях, а этот случай был как раз из разряда непростых.
Операция продолжалась четыре часа. За это время дважды останавливалось сердце, и дважды надежда едва не покинула Андрея. Но он не привык сдаваться, и его упорная борьба за человеческую жизнь увенчалась успехом.
В личной жизни доктора Вавилова особых перемен не было. Он не торопился с выбором спутницы. Видя, с каким трепетом и любовью родители относились друг к другу всю жизнь, представлял и свое семейное будущее таким же. Поэтому терпеливо ждал, твердо зная: где-то его также ждет единственная женщина, предназначенная ему судьбой.
Елена Дмитриевна с пониманием относилась к чувствам сына, однако в глубине души ей очень хотелось, чтобы их дом побыстрее наполнился детскими голосами. Но время шло, а голосов детей что-то не было слышно, а между тем у всех ее подруг уже были внуки. Каждый раз, собираясь к ним в гости, она останавливалась, чтобы купить детям какую-нибудь игрушку в подарок, и мечтала о том времени, когда она сможет покупать куклы, машинки и прочие забавные вещи и для своих внуков…
Андрей жил с ощущением, что где-то на Земле, может быть, даже здесь, в Москве, тоже живет и надеется на встречу с ним его половина. Ведь так живут многие: с надеждой на встречу, пока, наконец, в один прекрасный день не начнется это удивительное движение навстречу друг другу… Не важно, где будет точка пересечения — в метро ли, на многолюдной улице или в дверях продуктового магазина. Главное, что в многомиллионном городе, словно случайно, вдруг оказываются рядом два человека, предназначенные друг другу…
Глава 18
— Извините! — машинально произнес Андрей и наклонился, чтобы поднять свертки, которые уронила женщина, случайно задетая им.
— Еще раз простите. Я помогу вам… — продолжал он, нагнувшись и собирая рассыпавшееся.
— Ничего… — спокойно ответила женщина, добавив: — Я сама.
Подняв, наконец, последний пакет, Андрей выпрямился и встретился взглядом с незнакомкой. И почему-то оба были не в силах отвести взгляда. И оба одновременно смутились… Первым пришел в себя Андрей, робко поинтересовавшись:
— Простите, пожалуйста, а как вас зовут?
— Наташа…
Они вышли на улицу. В лицо повеяло
— Вы, наверное, где-то недалеко работаете? — спросил он.
— Да, моя контора совсем рядом, за углом. А как вы догадались? Вы сыщик?
— Нет. Вообще-то я врач, — улыбнулся Андрей. — Но догадаться было несложно. Обычно многие ходят по магазинам после работы, причем стараются это делать где-нибудь поблизости. Так что все просто…
— Да, действительно просто, — согласилась Наташа. — А вы, значит, тоже идете после работы?
— Да, я с суток.
— С суток? — не поняла она.
— Мое суточное дежурство закончилось.
Я здесь недалеко живу и вот по дороге зашел в магазин.
— Так вам надо вернуться за покупками?
— Не надо — я все равно уже забыл, зачем шел…
Оба снова смутились.
— Простите, Наташа, я могу вас проводить? — вдруг предложил Андрей.
Наташа молча опустила глаза.
Вот так две судьбы вдруг странным, непостижимым образом переплелись. И странной казалась каждому их жизнь до этого. Будто бы и не они это были вовсе, а кто-то другой. Все, что происходило раньше, представлялось теперь чем-то далеким и плохо помнилось. Все было неважным, а по-настоящему важное произошло, только когда они встретились. Еще год назад все было по-другому. Да какой год — утром этого дня все было по-другому!..
Встреча с Андреем буквально перевернула жизнь Наташи, до этого такую спокойную, тихую, даже монотонную.
Теперь же события развивались настолько стремительно, что Наташа уже не могла повлиять на их ход, да и, по правде сказать, не хотела. Она радовалась, понимая, — она уже не одна, и будущее уже вовсе не страшно, скорее — наоборот…
В конце мая, как всегда, Андрей перевозил Елену Дмитриевну на дачу. Только в этом году к ним присоединилась Наташа. Было решено, что часть отпуска Андрей и Наташа проведут на даче, а после свадьбы поедут на море.
Дача Вавиловых была старая. Участок леса с домом посередине был огорожен забором. За ним росли ели, березы, кусты орешника. Но именно это отсутствие руки ландшафтного дизайнера и придавало участку необъяснимое очарование. Однако были здесь и садовые деревья. Тоненькие веточки вишни робко покачивались от легкого ветерка. Яблони оделись нежными бело-розовыми цветами, обещая осенью порадовать хозяев богатым урожаем.
К дому от калитки вела дорожка, выложенная плитами, между которых росла трава. По обеим сторонам дорожки тянулись тюльпаны самых разных сортов и оттенков: белые, желтые, необычные желто-зеленые, как недозрелая слива, а также розовые, тюльпаны цвета фиолетовых чернил и всевозможных оттенков красного. Примула доверчиво заглядывала в глаза и улыбалась желтыми личиками-сердцевинками…
Дом был деревянный, двухэтажный, построенный, очевидно, в конце сороковых — начале пятидесятых годов, с застекленной верандой и полукруглым балконом на втором этаже. Дорожка упиралась в старое крыльцо с изящными балясинами. Входная дверь, как и сам дом, была выкрашена голубой краской, немного поблекшей от времени. Была у дома и еще одна дверь, выходящая из гостиной прямо в сад.