Лабиринт
Шрифт:
Элис кивнула.
— Тогда мы стали бояться, что расшифровка — только вопрос времени. Француз Жан-Франсуа Шампольон упорно бился над разгадкой и в 1822 году нашел ее. Чудеса древности, ее магия, заклинания: от записей на пеленальных папирусах мумий до «Книги Мертвых» — все стало открытым для прочтения. — Он помолчал. — И с тех пор то обстоятельство, что две из трех книг лабиринта находятся в руках людей, способных обратить их во зло, стало нас серьезно тревожить.
Слова его прозвучали как предостережение. Элис поежилась. Только сейчас она заметила,
— Но если это такое опасное знание, почему Элэйс или другие стражи не уничтожили книги, пока они были в их руках? — спросила она.
И почувствовала, как замер Одрик. Элис поняла, что ее вопрос попал в самое сердце, затронул главное, ради чего и велся весь рассказ, хотя сама она еще не видела сути.
— Если бы знание было ненужным, тогда да, может быть, так и следовало поступить.
— Если бы? А для чего оно нужно?
— Стражи всегда знали, что Грааль дает долгую жизнь. Вы сказали, это дар, и… — он вздохнул, — я понимаю, что многим это так видится. Но не всем.
Резко замолчав, Одрик потянулся к стакану, сделал несколько больших глотков и тяжело опустил его обратно на стол.
— Вечная жизнь дается с определенной целью.
— С какой? — торопливо спросила Элис, испугавшись, что он замолчит.
— За прошедшие четыре тысячелетия силу Грааля не раз призывали, когда была нужда в свидетелях. Великие патриархи-долгожители христианской Библии, Талмуда, Корана… Адам, Иаков, Моисей, Магомет, Мафусаил — пророки, чей труд нельзя было исполнить за один срок жизни, назначенный человеку. Каждый из них прожил сотни лет.
— Да ведь это иносказание, — заспорила Элис. — Аллегория.
Одрик покачал головой:
— Они жили веками. Жили, чтобы донести до потомков свидетельства истины своего времени. Ариф, убедивший Абу Бакра утаить разгадку письменности древних египтян, дожил до падения Монсегюра.
— Пятьсот лет?!
— Они жили, — просто повторил Одрик. — Представьте себе жизнь бабочки, Элис. Целая жизнь, такая яркая, но с точки зрения человека она длится всего один день. Время можно понимать по-разному…
Элис оттолкнула назад стул и отошла от стола. Она уже не понимала, какие чувства испытывает, чему верит.
— Символ лабиринта, который я видела на стене пещеры и на вашем кольце, — это символ подлинного Грааля? — спросила она, обернувшись.
Он кивнул.
— А Элэйс? Она знала?
— Сперва сомневалась, как и вы. Не верила в истину скрытого на странице книги, но берегла ее из любви к отцу.
— Она поверила, что Арифу больше пятисот лет? — настаивала Элис, даже не пытаясь скрыть сомнения в голосе.
— Сперва не поверила, — признал Одрик. — Но со временем увидела правду. И когда пришел ее черед, сумела произнести слова — и понять их.
Элис вернулась к столу, села.
— Почему Франция? Зачем было переносить туда папирусы? Почему было не оставить на месте?
Одрик улыбнулся.
— Ариф перенес папирусы
«Отца Элэйс…»
Элис заметила, что улыбается, словно получила весточку от старого друга.
— Ариф понимал, — продолжал Одрик, — во-первых, что вставленные в книгу папирусы будет легче сохранить. И во-вторых, с тех пор как по дворам Европы начали кружить слухи о Граале, легче всего было скрыть истину под наслоениями мифов и легенд.
— Рассказывали, что Чаша Христова хранилась у катаров, — подхватила Элис.
Бальярд кивнул.
— Последователи Иисуса из Назарета не ожидали, что он умрет на кресте, но он умер. Его смерть и воскресение вызвали к жизни множество рассказов о священной чаше или кубке, дающем вечную жизнь, — о Граале. Не знаю, как воспринимали эти рассказы тогда, но несомненно одно — распятие Назарянина породило волну гонений. Многие бежали из Святой земли, и среди них — Иосиф Аримафейский и Мария Магдалина. Они отплыли во Францию и принесли с собой, по преданию, древнюю тайну.
— Папирусы Грааля?
— Или сокровища, драгоценности из Храма Соломона. Или чашу, из которой Иисус Назарянин пил на Тайной Вечере и в которую собрали его кровь, пролитую на кресте. Или пергаменты, свидетельствующие, что Христос не умер на кресте, а остался жив, на сотни лет скрылся в горах и пустынях вместе с избранными учениками.
Элис, онемев, смотрела на Одрика, но прочитать что-либо на его лице было не легче, чем в закрытой книге.
— Что Христос не умер на кресте… — повторила она, не веря ни своим ушам, ни словам.
— Или другие истории, — спокойно продолжал Бальярд. — Кое-кто утверждает, что Мария с Иосифом высадились не в Марселе, а в Нарбонне. Из века в век в народе рассказывают, что в Пиренеях скрыты сокровища.
— Так значит, не катары хранили тайну Грааля, — проговорила Элис, складывая в уме кусочки головоломки, — а Элэйс. Они передали ей свою святыню.
Элис перебрала в голове цепочку событий.
— А теперь пещера лабиринта открыта.
— И впервые за сотни лет книги могут быть собраны вместе, — продолжил Бальярд. — И хотя вы, Элис, не знаете, поверить мне или пропустить мимо ушей россказни сбрендившего старика, есть люди, которые не сомневаются.
«Элэйс поверила в существование Грааля!»
В глубине души, глубже доводов рассудка, Элис не сомневалась: старик говорит правду. Хотя здравому смыслу трудно было примириться с этим знанием.
— Мари-Сесиль, — тяжело напомнила она.
— Этой ночью мадам Л'Орадор войдет в пещеру лабиринта и попытается призвать Грааль.
Элис стало не по себе.
— У нее ничего не выйдет, — поспешила она успокоить себя. — «Книги Слов» у нее нет, и кольца тоже.