Лабиринт

Мосс Кейт

У Бертраны выступили слезы на глазах.

— А если солдаты обыщут крепость и найдут их? — спросила она. — Что, если их найдут?

— Не найдут, — поспешно уверил ее Сажье. — Помни, Бертрана, после того, как инквизиторы тебя отпустят, никуда не уходи. Я вернусь за тобой, как только смогу.

Сажье едва успел договорить, когда стражник подтолкнул его в спину, направляя к деревне под холмом. Бертрану увели в противоположную сторону. В деревянном загоне, куда его втолкнули, Сажье увидел командира гарнизона, Пьера Роже де Мирпуа. Он уже прошел

допрос. Сажье увидел в этом обнадеживающий признак. Подобная любезность могла означать, что условия сдачи не собираются нарушать и с пленниками будут обращаться как с военнопленными, а не как с преступниками.

Он присоединился к толпе солдат, ожидавших вызова. Каменное кольцо Сажье заранее снял с большого пальца и спрятал под одеждой. Без него он чувствовал себя, будто голый. С тех пор как Ариф двадцать лет назад передал ему кольцо, Сажье носил его, почти не снимая.

Допрос велся в двух палатках одновременно. Монахи братства держали наготове желтые кресты, чтобы пришить их на спины тем, кого уличили в братании с еретиками, после чего пленников, как скотину, перегоняли в другой загон. Ясно было, что никого не отпустят до тех пор, пока все, от старика до последнего мальчишки, не будут допрошены. Это могло затянуться не на один день.

Наконец Сажье дождался своей очереди. Его впустили в палатку без охраны. Он остановился перед Ферье и молча ждал.

Восковое лицо следователя было бесстрастным. Прежде всего он спросил Сажье об имени, возрасте, месте рождения и чине. Гусиное перо скребло по пергаменту.

— Веришь ли ты в рай и ад? — неожиданно резко спросил инквизитор.

— Верю.

— Веруешь ли в чистилище?

— Верю.

— Веруешь ли, что Бог создал человека совершенным?

— Я солдат, а не монах, — ответил Сажье, уставив глаза в землю.

— Веруешь ли, что душа человека имеет только одно тело, в котором и с которым она обретет возрождение?

— Так говорят священники.

— Слышал ли ты когда-либо, чтобы кто-то утверждал, будто клясться грешно? Если так, то кто?

Теперь Сажье поднял глаза.

— Не слышал, — упрямо ответил он.

— Что ты говоришь, сержант? Ты больше года провел в крепости и не слышал, что еретики отказываются приносить клятвы?

— Я служу Пьеру Роже де Мирпуа, инквизитор, и слушаю только его.

Допрос продолжался, но Сажье упорно держался роли простого солдата, невежественного в вопросах веры и писания. Он никого не обвинял и утверждал, что ничего не знает.

В конце концов инквизитор Ферье отпустил его.

Солнце уже садилось. Ранние сумерки прокрались в долину, похитив формы вещей и укрыв все черной тенью.

Сажье отослали к другим допрошенным солдатам. Каждому из них дали одеяло, ломоть черствого хлеба и чашку вина. Сажье видел, что эта забота не распространялась на гражданских пленников.

К ночи Сажье совсем извелся. Его мучила неизвестность: прошла ли Бертрана испытание? Где ее держат? Что с Элэйс? Беспокойство сгущалось вместе с темнотой, наполняя его недобрыми предчувствиями. Хуже всего, что он был бессилен чем-нибудь помочь им.

Ему не сиделось

на месте, и Сажье встал, чтобы немного размяться. Промозглая сырость пробирала до костей, и ноги ныли от неподвижного сидения.

— Assis! [110] — проворчал стражник, постучав его по плечу древком пики.

110

Сидеть! (фр.)

Он готов был повиноваться, когда заметил движение на склоне горы. Поисковая партия поднималась к скалистому выступу, на котором укрылись Элэйс с Арифом и проводниками. Огоньки их факелов освещали трепещущие на ветру кусты.

Сажье похолодел.

Они уже обыскивали замок днем и ничего не нашли. Он надеялся, что тем все и кончится. А теперь они явно собираются прочесать кусты и тропы у основания стен. Стоит им пройти еще немного в ту же сторону, и они окажутся прямо над выходом из пещерки. Почти стемнело, и Элэйс вот-вот должна выйти.

Сажье бросился к ограде.

— Эй! — заорал вслед стражник. — Ты что, не слышишь? Arrete! [111]

Сажье не остановился. Не думая о последствиях, он перескочил деревянную изгородь и большими прыжками понесся вверх по склону, прямо на поисковый отряд. Стражник у него за спиной скликал на помощь товарищей. Но Сажье было не до них. Он должен был отвлечь внимание от Элэйс. Солдаты наверху замедлили шаг, не понимая, что происходит. Сажье закричал, словно приглашая их присоединиться к погоне. Один за другим они оборачивались к нему. Недоумение на их лицах сменялось охотничьим азартом. Скучающие, продрогшие солдаты увидели возможность размяться.

111

На место! (фр.)

Сажье еще успел понять, что добился своего, прежде чем тяжелый кулак врезался ему в живот. Он скрючился вдвое, задохнувшись от боли. Двое солдат заломили ему руки за спину, и удары посыпались со всех сторон. Рукоятями оружия, сапогами, кулаками. Избиение было безжалостным. Рот у него наполнился кровью.

Только теперь Сажье понял свою ошибку. В страхе за Элэйс он забыл обо всем. Бледное личико дожидающейся его Бертраны встало перед глазами в тот самый миг, когда удар по голове погрузил его в темноту.

ГЛАВА 76

Ориана посвятила жизнь поискам «Книги Слов». Вскоре после падения Каркассоны и возвращения в Шартр ее новый муж стал проявлять нетерпение, требуя представить трофей, за который он заплатил вперед.

Любви между ними не было никогда, а когда привычка свела на нет и желание, разговоры сменились побоями. Она терпела побои, утешаясь планами будущей мести. Впрочем, его владения и богатства росли вместе с влиянием на короля, и понемногу он стал забывать об упущенной добыче. Тогда он оставил Ориану в покое. Получив свободу действий, она наняла соглядатаев и завела в Миди целую шпионскую сеть.