Лабиринты Иитоя
Шрифт:
Мысленно я уже простился со своей прошлой жизнью, с её пустотой и бессмысленностью. С давно поглотившей меня серостью сравнимой с безразлично засасывающей в себя всё живое и разумное трясиной. Перспектив в таком существовании не было. Это было похоже на отбывание отпущенного тебе срока, бесцельное прожигание дней, где успехом, по сути, являлось не опуститься до беспробудного пьянства или не умереть от случайного туберкулёза. Жить в гармонии с собой и быть счастливым? Забудьте, об этом не может быть и речи.
Я уже воображал себе, как вместе с Гретой путешествую по миру, перебираясь из одного нового незнакомого города Европы и Азии в другой, ещё
Однако каково было моё горе и разочарование, когда, прибыв в Кингспорт, я, уставший и измотанный ночной дорогой, обнаружил, что пароход «Элизабет», отправляющийся в Соединённое Королевство, уже отбыл! Я не верил своим ушам, я оббежал все пристани, опросил всех, кого мог, однако неутешительный факт оставался неутешительным фактом: я опоздал.
Подавленный и уничтоженный этим осознанием я сел на первую подвернувшуюся ободранную облезшую выцветшую, как все мои недавние мечты, скамью здесь же в порту и ничего не видящим, не различающим взором глядел на продолжающий преспокойно жить своей жизнью мир.
Сердце моё было разбито, ибо я, мысленно простившись со своим ненавистным доселе существованием, готов был сию минуту начать новую жизнь, сегодня, прямо сейчас отчалить вместе с уходящим пароходом, ставшим символом моего перерождения, от опостылевших берегов и направиться навстречу новым невиданным горизонтам и мечтам. Однако когда ты по горло увяз в догмах, ярлыках, морали и этике, чужих ожиданиях, отношениях, правилах и распорядках, ограниченности и безвкусице не так-то просто выбраться из болота стабильности и закостенелой обыденности. Даже в том случае, если тебя оттуда пытаются вытащить, протянув спасительную руку с твёрдого берега яркой полноценной жизни.
Грязный порт, обшарпанные лодки, неопрятные моряки, беспорядочно снующие туда-сюда, грозно возвышающаяся темнеющая громада Кингспорт-Хэд, блеклое солнце, скрывшееся в облаках, и кое-где проглядывающее сквозь эту неразбериху вонючее гниющей тиной и водорослями море – вот она – моя жизнь. На душе было паршиво и очень тоскливо. Я бранил себя, свою медлительность и неуверенность всякими прескверными словами.
От неприятных мыслей меня отвлёк крик странного вида мужчины, который бежал по пристани, размахивая руками и что-то возбуждённо провозглашая. Его поведение граничило с поведением безумца.
– Наконец! Сбылось! Покидаю эту сатанинскую землю к чертям собачьим! Слышите вы все, дуралеи?! Я сматываюсь! – радостно сообщал он неизвестно кому.
Увидев меня, одного из немногих, кто праздно сидел без дела, сумасшедший подбежал ко мне.
– Нас всех надули, братец! Никакая это не земля обетованная. Здесь нет счастья, одно лишь горе и смерть! Беги отсюда, братец! Как я. Нет, не домой! Конечно, нет! Туда нам путь давно заказан! Мы предатели, и нас там никто не ждёт! Уходя, уходи, пёс! Беги отсюда, куда глаза глядят! На юг, в Мексику, Бразилию, хоть куда! Но лучше подальше! – он захлебнулся и подавился собственной слюной,
– Не вешай нос, парень! Держи! – продолжил мужчина. – «Рабочий вестник»! В нём можно найти работёнку, чтобы не сдохнуть с голоду в ожидании спасительного корабля, который заберёт тебя отсюда. Мне-то он уже ни к чему! Сваливаю! Уплываю! – странно проговорил он, сверля меня своими безумными блестящими глазами, сунул мне помятый листок и, нервно подрагивая и подпрыгивая, пошёл прочь, крича: – С открытыми глазами, парень! Живи с открытыми глазами!
А я продолжил сидеть с пустой головой и пустым сердцем, решая, что же делать со своей жизнью как в долгосрочной, так и в краткосрочной перспективе. Возвращаться в Аквиннак, с которым я окончательно простился, было немыслимо, ведь нет ничего невыносимее, чем возвращаться побеждённым в оставленное, как тебе казалось, навсегда место.
Более всего в эти минуты меня занимал вопрос, смогу ли я самостоятельно отыскать Грету Уайтхед в Англии, в этой большой стране. Кажется, она проживала в Лондоне. Но это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Я понимал, что шансы мои ничтожны. Несмотря на это, поразмыслив, я принял решение плыть в Лондон следующим пароходом и попытать счастья там. А пока необходимо было найти жильё в Кингспорте, а если удастся и подработку на короткий срок.
Немного забегу вперёд и скажу, что мне так и не удалось разыскать Грету. Та встреча в кафе Аквиннака стала для нас последней. Я больше никогда не слышал о ней. Иногда я спрашиваю себя: была ли она в действительности на промозглой улице 16 сентября 1928 года? Или это только шутка, игра моего воспалённого воображения, прихоть или тонкий расчёт неумолимого Рока, несущего меня к моей погибели?
Я заставляю себя думать, что та встреча действительно произошла с нами. Молю Бога, чтобы это было так. Не знаю, как сложилась дальнейшая судьба мисс Уайтхед, однако что-то подсказывает, что лучше моей, ведь мне так и не удалось покинуть Америку, эти проклятые берега Новой Англии. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, кошмары и миражи восточного побережья мучают и преследуют меня, дотягиваясь даже до самых северных заснеженных озёр Миннесоты.
Я всегда сожалел и сожалею до сих пор о том, что отпустил Грету. Мне следовало удержать её, крепко держать этот случайный подарок судьбы, эту надежду, сокровище, эту редкую возможность попытаться переиначить начисто всю свою жизнь. Всё испортили мои сомнение и колебание. Всё могло сложиться иначе, наилучшим образом, будь я сильнее. Не будь я трусом.
Об этом можно написать отдельную книгу, целый роман на тысячу страниц, которых не хватит, чтобы описать и осмыслить это осветившее на несколько часов мою жизнь небесным светом событие. Однако это только пролог, необходимая предыстория моих последующих несчастий, трагических событий, эффект от которых, отражение которых я переживаю в данную минуту.
Теперь вам удалось почувствовать какой жизнью я жил тогда, в какой ситуации оказался, сидя на лавке кингспортского порта, как и волей какой неведомой силы меня туда занесло. Наконец, вы поняли, как в мои руки попала эта злополучная газета, которую подсунул мне случайный пьяный ли, сумасшедший ли прохожий и которая явилась очередной ступенью лестницы, ведущей меня прямиком в преисподнюю.