Лабиринты Иитоя
Шрифт:
ГЛАВА 2. Зал ожидания
Оправившись от тяжёлых дум, я имел неудачу начать просматривать перечисленные в вестнике объявления о жилье и работе. Из всего списка предложений мне бросилась в глаза заметка о лабиринте.
«Для проведения эксперимента требуется доброволец. Оплата 3 шиллинга в час. Никакого изнурительного труда и непосредственного вреда для здоровья. Только лёгкая прогулка по петляющим коридорам, продолжительность которой зависит исключительно от ваших умений и навыков, а итогом станут помимо обозначенной суммы – долгожданные ответы на все
Предложение в высшей степени было необычным, и потому заинтересовало меня. Ещё раз пробежавшись по остальным объявлениям, содержащим в себе самую заурядную информацию и банальные предложения чаще всего физической работы, я вернулся к загадочному тексту. Эта интрига, которая содержалась в самом характере предлагаемой работы и его формулировке, сыграла свою роль, и я уже начал представлять, что же предложит своему работнику этот странный работодатель.
Первым делом я выяснил, что ближайший пароход, который сможет доставить меня в Европу, отплывает из Кингспорта через семь дней, то есть 23-го сентября. А это означало, что на ближайшую неделю я должен обеспечить себя крышей над головой, а если подвернётся удачный случай – то и заработком.
Поскольку день ещё только начинался, я решил отложить поиск жилья и вместо этого, преждевременно уточнив у одного из моряков дорогу до указанного в газете адреса, зашагал по Уотер-стрит прочь от порта в северо-восточном направлении. Дорога пролегала вдоль берега и только вблизи скалы забирала влево, соединяясь с несколькими улочками и пересекаясь с нужной мне Блафф-роуд. По левую руку я миновал огромные здания старых складов из тёмно-красного замшелого кирпича, после которых я почувствовал усилившийся неприятный рыбный запах, который свидетельствовал о том, что я двигаюсь в правильном направлении, ибо на пути мне должны были встретиться рыбные комбинаты братьев Драгги.
В целом Кингспорт, где я оказался впервые, сильно отличался от столицы Хэвен-Гейтс. Следуя по указанному в газете адресу, я постоянно оборачивался назад, чтобы очередной раз полюбоваться раскинувшимся в заливе древним городком, его восхитительной разноуровневой застройкой, домиками, рассыпавшимися по трём подступающим к берегу холмам.
Колониальное архитектурное наследие здесь представлено шире и разнообразнее, чем в родном Аквиннаке. Мне встречалось много хорошо сохранившихся старинных домов с разноуровневыми фронтонами и островерхими крышами. Строгие фасады, хмуро глядящие на прохожих, оставляли на сердце какое-то трудновыразимое сказочное фантастическое впечатление. Будто всё это – ненастоящие магические рождественские пряничные домики, в которых притаилось нечто пугающее. Ты чувствуешь себя героем книги, или даже какого-то кошмара, поскольку по непонятной причине за каждым углом, в каждом переулке мнится какой-то подвох, и каждую секунду ожидаешь западни, а настороженные взгляды местных обывателей, брошенные на тебя украдкой, отнюдь не способны добавить гостеприимства и произвести на гостя городка доброго впечатления.
С погодой мне повезло: собирающиеся с утра тучи, сулящие сильный затяжной дождь, рассеялись, и я без задержек продолжал свой путь. Мне нужен был дом некоего мистера Абрахама Меннинга, располагающийся у самого подножия Кингспорт-Хэд, объять взглядом громаду которого с такого близкого расстояния было абсолютно невозможно. Отвесная скала на десятки ярдов врезалась в водную гладь, отчего обойти её со стороны моря оказалось недоступным: только вплавь. Вверх гора поднималась на добрую сотню ярдов, и, лишь максимально задрав голову, рискуя потерять равновесие и плюхнуться назад, можно было увидеть оконечность скалы, касающейся неба и теряющейся в облаках.
Чтобы добраться до этого особняка мне потребовалось покинуть Кингспорт и продолжить движение по Блафф-роуд, единственной дороге, бегущей прочь от города на
На пороге узкая высокая двустворчатая входная дверь также казалась странной, лишённой единства пропорций, как будто она всеми силами старалась не допустить и не пропустить кого бы то ни было внутрь. При одном взгляде на неё мне стало дурно, я почувствовал приступ удушья и клаустрофобии, хотя никогда ничего подобного не испытывал и такими болезнями не страдал. «Чудно», – подумал я, выжидая, пока мне станет легче.
Через минуту я взялся за тяжёлый дверной молоток и постучал им о потёртую деревянную поверхность двери. Пришлось подождать прежде, чем где-то там внутри лязгнул замок, и высокая дверь бесшумно приоткрылась. Из тёмного помещения на меня глядел безупречно одетый мужчина преклонного возраста. Отточенность движений и идеальный внешний облик наводили на мысль, что, скорее всего, это прислуга, ибо какой сумасшедший педант станет вылизывать себя настолько превосходно по своей воле, не будучи к этому принужденным. За дверями позади человека угадывалась большая роскошная зала, разглядеть интерьер которой мешал сгустившийся внутри полумрак.
– Добрый день, сэр. Я рад приветствовать вас в доме Абрахама Меннинга. Чем я могу быть для вас полезен? – вежливо отчеканил он заученную фразу.
– Здравствуйте. Я по поводу работы, – немного сконфузившись, сам не знаю от чего, ответил я.
– Да, вероятно, – бесстрастным тоном подвёл итог нашей короткой беседы слуга, оглядев меня с ног до головы. – Дело в том, что сейчас хозяин занят: принимает важных посетителей. Не могли бы вы зайти позднее. Скажем, в семь часов по полудню. Я думаю, что к этому времени господин Меннинг освободится и будет рад вас принять. В том случае, если вы, конечно, сможете повторить ваш визит.
Повисла пауза, в течение которой я раздумывал, как поступить: ведь ко всему прочему мне ещё по-прежнему требовалось найти жильё.
– Если вы беспокоитесь о том, что придётся возвращаться затемно, прошу, не переживайте. На такие случаи в доме предусмотрены так называемые гостевые комнаты. Так что грядущую ночь вы можете провести здесь, в гостях у мистера Меннинга.
– О, это было бы очень кстати и выручило бы меня, поскольку я только сегодня прибыл с Хэвен-Гейтс и ещё не успел подыскать жильё.
– Тогда я предупрежу господина, что в семь у него гость с вопросом о работе. Как вас представить?
– Джон Уинтропп, сэр. Благодарю вас.
– Мы будем ожидать вас, – сказал он и бесшумно закрыл дверь.
Я остался один перед роскошными дверями на широком крыльце огромного дорогого дома. Казалось, что в миле вокруг никого, лишь только ветер шумел в пожелтевших кронах деревьев, принося с кингспортских верфей глухие перестукивания плотницких молотков.
Той же дорогой я вернулся в Кингспорт, где около полудня, блуждая в глубине лабиринта гниющих складов, случайно наткнулся на какую-то закусочную. Над входом висела табличка «Канат и якорь», и я, будучи сильно голодным, вошёл внутрь. Было душно и накурено, грязно, темно, но несмотря на скопившийся за столами люд, царила довольно тихая атмосфера. Кое-как отыскав себе место, я подумал, что, по-видимому, бар пользуется популярностью. Позднее я узнал, что «Канат и якорь» служил местом отдыха старых моряков-янки и рыбаков.