Лабиринты силы
Шрифт:
– Отличный улов! Но этого мало, дружище. Нужно еще, – напутствовал я дельфина. И союзник безропотно вновь сгинул в морской пучине.
Я же, не теряя ни секунды, приступил к разделке рыбины. Отсек башку, выпустил потроха, сполоснул жирную тушку в воде (чешую скрести не стал, рассудив, что кусок рыбешки прекрасно сгорит в огне факела и так, вместе с чешуей и шкурой) и, разрубив на три части примерно по килограмму, «упаковал» каждую в отдельную ячейку инвентаря.
Едва успел закончить с первой, как вынырнул Гуйфффь со второй рыбиной, и последовательность действий повторилась: напутственная речь, с отсылкой дельфина
Процесс, что называется, пошел.
Только после десятой пойманной рыбешки, озадаченный столь стремительным исчезновением своей добычи дельфин решился на вопросительную трель:
Уфьть, Рихтовщик! Куда ты все деваешь?!
– Съедаю, – соврал я, потому как объяснять истинную причину исчезновения рыбы было слишком долго и муторно. – Но я все еще ужасно голодный! Так что, прошу, дружище Гуйфффь, поторопись!
Уфьть! Восхищен твоим аппетитом! – просвистел удовлетворенный союзник и умчался за очередной рыбиной…
Чтобы заполнить шестьдесят ячеек инвентаря килограммовыми кусками рыбы нам потребовалось всего три с половиной минуты, и еще секунд двадцать я ждал, пока Гуйфффь притаранит мне дополнительно пару рыбин, которые, по понятным причинам, я лишь обезглавил и выпотрошил, без разделки на килограммовые куски. Союзнику объяснил, что эти пару экземпляров оставлю про запас, на черный день, для чего сейчас поднимусь на вершину утеса, где у меня, типа, обустроено логово. Оставшегося же внизу союзника попросил, пока меня не будет, натаскать сюда, на камни мелководья, еще как можно больше рыбы, которую я продолжу «есть», когда снова спущусь вниз.
Дельфин-мутант унесся за очередной рыбиной, я же озвучил фразу-активатор Легче пуха:
– Пухом!
И поймав знакомое ощущение невесомости, оттолкнувшись от камней, заскользил вдоль стены утеса к ожидающим угощения теням.
Глава 16, в которой все идет по плану, но почти состоявшаяся рыбалка накрывается медным тазом
– О-хо-хо! Посмотрите на этого простака! – приветствовал мое возвращение на вершину утеса огненный лик старикана Куцего. – Решил двумя этими жалкими рыбешками наши аппетиты удовлетворить… Милок, окстись! Это ж нам троим на один зубок.
– Ну с чего-то надо же начинать, – проворчал я, устраиваясь на узком гребне скалы между тремя факелами, и тут же, не теряя даром драгоценного времени, призванным резаком отсек от первой рыбины три порционных куска.
Рассудив, что без лопаты куски рыбы будут гораздо быстрее сгорать в открытом огне, я аккуратно разложил первые порция на три пылающих макушки вокруг – опалил при этом, разумеется, все пальцы на правой руке, но, благодаря активировавшейся тут же регенерации, от высыпавших было ожоговых волдырей за считанные секунды не осталось и следа.
Сырая рыба весело шкворчала на огне факелов. Воздух наполнился сладким дымом жарехи. И с трех сторон раздалось довольное ууум-чание дорвавшихся до угощения теней… Но эта идиллия продлилась не долго. Как я и рассчитывал, без лопаты-сковородки рыбье мясо практически сразу начало обгорать и обугливаться. И по истечении примерно десяти секунд все три порционных куска, ярко полыхнув
– Валяй, Рихтовщик, насыпай еще! Душевно твоя рыбка пошла! – первым потребовал добавки торопыга Куцый.
Но я вынужден был проигнорить его призыв, потому что наступил откат после окончания действия Легче пуха. Вернулась в тело тяжесть, и любое движение теперь давалось мне с огромным трудом. Потому, дабы не сорваться с гребня скалы, я на полминуты застыл вцепившимся пальцами в гранит паралитиком, отчаянно сжимая под мышками целую и на треть покоцанную рыбины.
– Ау, командир! Че сидим? Кого ждем?! – не унимался меж тем Куцый. – Эй, ты че, поиздеваться над нами так задумал?!
– Плохая идея, Рихтовщик, – поддержал товарища, вкусивший рыбки и так же раззадоривший аппетит, «кощей».
– Гони ещщщё кусссок, кровопийцсса! – зашипела в своей манере из третьего факела «баба яга».
Наконец пытка тяжестью начала ослабевать. Я осторожно достал из-под мышки остатки первой рыбьей тушки и, отчекрыжив резаком очередные три порционных куска, стал по новой укладывать из в жадный огонь факелов…
Дальше отработанный процесс пошел конвейером. Я резал куски, дожидался возгорания предыдущих, и шлепал новые прямо поверх рассыпающихся пеплом старых. А сосредоточенно ууум-чащие тени между сменой порций не успевали больше вякнуть ни слова.
Забавный момент приключился лишь, когда, по окончании «распила» двух рыбных туш, у меня в руках осталось, вместо трех, лишь два порционных куска (вторая рыбина оказалась поменьше первой, и из нее вышло лишь восемь полновесных кусков, после девяти – из первой), которые я разместил в факелах Куцего и «кощея». Вредную бабку умышленно обездолил, и старушенция, оправдав мои ожидания, тут же разразилась благим матом, костеря из души в душу и меня, жшшлоба безсссовессстного (цитата), и ублюдков-корефанов, нагло смакующих сейчас перед ее глазами нечестные полученные призовые куски.
Поглумившись таким макаром несколько секунд над старушенций, я таки призвал из ячейки первый килограммовый кусок рыбного филе и, отчекрыжив от него треть, заткнул «обездоленной» рот. На появление неожиданного подгона задорным ууум-чанием ответили и занятые делом Куцый с «кощеем», но вслух выразить восхищение моей смекалкой я им не позволил, забив рты парой свежих кусков…
Дальше поставленный на поток процесс скармливания факельному огню рыбных «консервов» пошел бойко, и уже через четверть часа я закинул в жадный «клювик» Куцего последний порционный кусок. Всего же за этот первый этап «кормления» я сбагрил теням в общей сложности аж сто девяносто семь порционных кусков… Нет, вертясь, как белка в колесе, меж трех огней, подсчета испепеленных кусков рыбы сам я, разумеется, не вел. Поначалу пытался – но практически сразу же сбился со счета. Но, поскольку наш с Куцым договор зафиксировался в Меню, в разделе Задания, после первой же скормленной теням партии порционных кусков, там появился таймер обратного отсчета, сократившийся за пролетевшие пятнадцать минут угарного трэша со сжиганием рыбы с шестисот до четыреста трех, разницей вышеозначенных величин, как несложно догадаться, и было количество скормленных теням порционных кусков.