Лабиринты силы
Шрифт:
Пока на факелах аппетитно шкворчали, сгорая, куски последней партии рыбного филе, я скоренько перебросил в рюкзак тушенку с водкой, освободив таким макаром в инвентаре еще пять ячеек, и пересыпал из карманов драгоценную мелочевку в боковой карман рюкзака.
– Ну ты, Рихтовщик, конечно и жук, – сыто отдуваясь, попенял мне «кощей». – Экую карусель устроил. Знатно, конечно, с ячейками придумал. Выкрутился.
– Да шут с ними с ячейками! – заверещала старушенция, в запале возмущения напрочь позабыв о своем фирменном шипенье. – Никого, что ли, не смущает, что этот гребаный читер прорву рыбы смог надыбать всего за двадцать минут!.. Эй, чудило, ну-ка колись, где рыбу взял?
– По условиям договора я не обязан выдавать своих рыбацких секретов, –
– Ишшшь контра! Вона как ужшше выделываетссся! – снова змеей зашипела старуха.
– Братан, да куда ты? Погоди чуток, поболтаем, – залебезил Куцый, когда я поднялся на ноги и, шагнул к краю, готовясь к прыжку.
– Некогда мне тут с вами, – бросил я через плечо. – Условия договора вынуждают поспешать. – И прыгнул вниз.
– Так до заката ж еще… – дальнейшие слова крикнувшего мне в спину «кощея» потерялись где-то там наверху.
Я же через секунду привычно вошел толстыми подошвами берцев в воду, и развернув «винт» призванной шпоры в нужном направлении, рванул по морской ряби к прибрежным камням…
Расчет мой в затеянной динамичной ловле строился на существенной временной разнице между продолжительностью достаточно долгого действия четвертой ступени Душелова (это количество минут, равное моему текущему уровню развития, т.е. 57 минут) и коротким откатом между активациями Легче пуха (время которого, наоборот, обратно пропорционально уровню развития, и считается вычитаем 57 минут из постоянной величины в час с четвертью, т.е. на текущий момент это 18 минут). Таким образом, сотворив с помощью Душелова союзника, я сразу стал мысленно считать минуты действия Дара. Первая пара минут ушла на возвращение к подножью утеса и предварительную подготовку ячеек. Еще примерно столько же заняло знакомство с союзником и уговор дельфина-мутанта на занятие рыбалкой. Потом четыре минуты – непосредственно сбор и распределение по ячейкам рыбы. Итого восемь минут действия Душелова прошло до первой активации Легче пуха и моего подъема обратно на вершину утеса. Период действия лётного Дара короток – всего 25 секунд. И дальше пятнадцать минут энергичной жарехи наверху. Еще примерно минута на разговоры. Прыжок в воду и возвращение на прибрежные камни – это еще тоже где-то минута. Итого, на данный момент с начала действия Душелова прошло примерно двадцать шесть минут, и примерно через минуту завершится откат Легче пуха, и лётный Дар снова станет готов к активации…
На камнях у подножья утеса я обнаружил внушительную гору пойманной союзником рыбы, с наполовину обгрызенными или полностью откушенными головами – видимо, заметивший мое пренебрежение этой частью тела рыбы, разумный дельфин такой личной инициативой решил разом убить двух зайцев: с одной стороны, облегчить мне труд по разделке рыбы, а с другой гарантированно обездвижить трепыхающуюся добычу, ведь безголовая рыбеха уже стопудово никуда не уплывет.
Пока цепляясь за острые камни, я забирался на узкое мелководье, сзади раздалась переливчатая трель вернувшегося с очередной добычей рыболова:
Уфьть, старший! Ты вернулся! Я очень рад! – тут же загорелись у меня перед глазами слова перевода.
– Я тоже рад, дружище! Благодарю за пойманную рыбу, – ответил я дельфину, забирая из клыкастого «клюва» очередную рыбеху. – Но этого еще недостаточно. Нужна еще рыба. Много рыбы. Я все еще ужасно голодный.
Уфьть! Ну у тебя и аппетит! – стал читать перевод ответного дельфиньего свиста. – Я выбултыхну, конечно, еще… Но рядом рыбы уже почти не осталось. Придется хвостить по округе, бултыхаясь на глубинные уровни. Это время. Буду ловить дольше.
– Понял тебя, Гуйфффь. Лови, как получится. Я тебе доверяю и жду с уловом.
Уфьть! –
Разговор с дельфином отнял еще минуту драгоценного времени, откатившийся Дар Легче пуха снова стал доступен к активации. У меня же еще не было заполнено рыбой ни одной ячейки.
Опустившись на корты и призвав резак, я занялся грязной, но необходимой, работой…
Для заполнения килограммовыми кусками рыбы шестидесяти пяти ячеек мне потребовалось еще примерно пять минут. Периоды отлучки дельфина и впрямь становились все дольше, вместо начальных десяти секунд, под конец моей ударной пятиминутки он стал задерживаться под водой втрое дольше, но, благодаря сделанным ранее внушительным запасом, перебои с поставкой новых рыбешек на мою производительность ни коим образом не влияли. Работая без единого простоя, я заполнил рыбой все свободные ячейки, и подхватив пару рыбешек в довесок, шепнул фразу-активатор лётного Дара:
– Пухом!
Когда, привычно лишившись веса, я заскользил вдоль стены утеса вверх, внизу на камнях мелководья оставалось еще приличное количество неразделанных рыбешек, наполняя меня уверенностью, в скорой реализации смелой задумки.
– Уже! Так быстро?!..
– Братан! У меня еще первая партия толком не улеглась!..
– Да куда жшш ты гонишшшь, вражшшина!.. – Радостно приветствовали мое появление наверху тени в три глотки.
Не обращая внимания на их унылый треп, я по-хозяйски обосновался на гребне утеса между факелами, скоренько отпилил три первых порционных куска от рыбины, и аккуратно опустил каждый в огонь факелов. Снова зашипело, зашкворчало, запахло жаренным, но поменялась тональность ууум-чания теней, вместо былого восторга теперь там явственно слышался с трудом сдерживаемый стон.
Снова в неподвижности пережидая первые секунды начавшегося отката, на этот раз я не услышал от огненных ликов требований немедленной добавки, напротив, осилив по первому куску, тени принялись наперебой хвалить меня за милосердную паузу. Увы, их радость продлилась не долго.
Почувствовав, что снова могу двигаться, я очень быстро перешел в режим безостановочного конвейера, и с неотвратимостью метронома начал пичкать пламя трех факелов порционными кусками рыбы каждые десять секунд…
Из-за возросшего числа занятых рыбой ячеек, в этот раз марафон жарехи растянулся на минуту дольше и составил шестнадцать минут. Последние пять минут кормежки обожравшиеся рыбой тени, на каждый новый кусок отчаянно кривили рожи, а в процессе его испепеления рыгали огнем и обливались в прямом смысле слова горючими слезами.
Когда же, опустив в огонь рыдающей старухи последний кусок, я стал подниматься на ноги, чтобы в третий раз сигануть с обрыва вниз, оставшийся по счастливой случайности обделенным в конце порцией «кощей» заверещал благим матом:
– Нет! Не надо! Прекрати это! Сядь на место! Дай хоть час перерыва!
– Да я бы с радостью, – печально вздохнул в ответ. – Но вы же сами навязали мне такой жесткий договор. Я же скормил вам еще только четыреста семь кусков. Еще сто девяносто три – и отдохнете. А пока, уж не обессудь…
Не дожидаясь ответа, я прыгнул и полетел вниз.
– Куцый, образина ты плешивая! Чем, баран, думал, когда… – вопль затеявшего разборку «кощея» оборвался на середине, оставшись где-то в вышине, я же в очередной раз вошел ногами в воду.
«Прошло еще семнадцать минут действия четвертой ступени Душелова, до окончания призыва союзника осталось около тринадцати минут, вроде бы должен успеть…» – рассуждал я, разворачивая «винт» шпоры в нужном направлении… И тут же пришлось резким маневром уходить от столкновения с барахтающимся к верху брюхом телом союзника. Бедняге кто-то вырвал огромные шматы мяса вместе с грудными и спинным плавниками, и превратил в кровавый обрубок хвост. А учитывая далеко не маленькие габариты самого дельфина-мутанта этот кто-то, сотворивший с ним подобное, был ОЧЕНЬ большой и ОЧЕНЬ сильный.