Лаборант
Шрифт:
Казенный будильник, запинаясь, издал старательную сухую трель. Паша вскинулся и с неприязнью посмотрел на издевательски улыбающееся солнышко, нарисованное на циферблате. Будильник обиженно затих, но стоило отвернуться, как он выдал еще порцию неритмичных лязгающих звуков все замедляющихся, замедляющихся и замедляющихся. Паша не выдержал и, взяв будильник в руки, помог ему исполнить долг до конца, докрутив ручку завода. От этой стремительной трещотки внезапно отчетливо вспомнился сон, на котором проснулся. Снилась школьная учительница химии Лидия Львовна. Во сне у нее почему-то был автомат, из которого
Солнышко улыбалось себе безмятежно.
Паша упал обратно на свои доски. Те уже не казались такими твердыми, да и к матрасу удалось притереться, было даже уютно.
Решительно повернулся набок, натянул на голову одеяло и закрыл глаза.
Вообще-то, неприятный Мео был прав. Насчет чудес, особенно вот таких, никчемных по сути. Набегут только дурачки легковерные. А всем остальным наплевать. Ну а как с полезными чудесами? Например, если бы точно знать, что существует что-нибудь такое полезное… фольклорное что-нибудь… шапка-невидимка какая-нибудь, например. И пусть где-то близко, в Москве. У кого-то в Москве точно есть шапка-невидимка, например. И что лично мне с того? Что это для меня изменяет?.. Если мы с ней не пересечемся, то, похоже, ничего. Просто скоро привыкну к этому знанию и все. Как с американскими супергероями из комиксов, где люди просто живут своей обыденной унылой жизнью в мире, в котором есть супергерои. Те летают себе, спасают человечков. Человечки радуются и идут себе дальше своими делами заниматься. Да так и было бы, наверняка. И я бы таким же там жил, второсортным. И мечтал о чем-нибудь маленьком и достижимом.
В коридоре послышались шаги, кто-то тяжело протопал мимо Пашиной двери в сторону туалета. Наверное, охранник. Вчера он видел еще одного, и кто-то отдыхает перед ночью. Значит, всего их не меньше четырех. Плюс Завхоз.
Из исследовательской группы на первом этаже, кроме Паши, жил только Фомин. Еремин, женщина и Мео жили на втором, Павел там еще не был. Он повернулся на спину и стянул одеяло с головы.
И вот мне повезло, продолжил он размышлять. В мой обыденный мирок вторглось чудо, более того, мне за возню с ним платят деньги и хорошие деньги, зеленые деньги. Это же великолепно.
Глаза увлеченно заскользили между островками протечек на потолке, прокладывая непрерывный маршрут, выводящий из архипелага.
А с другой стороны – попал крепко. Теперь просто так не отпустят, вольная жизнь закончилась. Без денег и без желания их зарабатывать теми способами, которые сейчас предлагаются. Такая свобода закончилась. Но свобода.
Хотя ладно, все равно это теперь уже данность. Назад не отыгрывается. Если б знал заранее, то поехал бы?.. Поехал бы. Скорее всего – да. И вообще, мог открыться какой-нибудь поганый тухлый секретик, вот тогда действительно была бы проблема.
И люди тут вроде нормальные. Работают,
Паша обнаружил себя стоящим возле кровати. Сброшенное одеяло валялось на полу, доски пола неприятно холодили босые ноги. И Слая с Самантой он, наверно, приклеил. Так куда он делся-то?
Рядом с кроватью стояли какого-то допотопного вида тапки с двумя перекрещивающимися полосами из кожзаменителя. На них был виден полустертый инвентарный номер. Паша в них вчера вечером шлепал. Как, очевидно, и тот, кто был здесь до него.
Все легкие мысли и самодовольство бесследно улетучились. Освободившееся пространство заняли подозрительность и самобичевание.
Матрешка
На завтрак была рисовая каша на молоке и какао. Кастрюля с кашей и кастрюля с какао стояли на одном из столиков рядом со стопкой тарелок. Еду приносила бабка сурового вида и в затемненных очках.
Меланхолично расправившись с кашей, Паша налил себе алюминиевым половником какао из кастрюли. Какао пили только он и Фомин, все остальные члены группы заваривали себе растворимый кофе. Банка кофе и железный электрический чайник стояли на отдельном маленьком столике вместе с миской, в которой лежало печенье. Непонятно, можно этим пользоваться или на это отдельно скидывались? Но сейчас не было настроения об этом спрашивать. Судьба предыдущего лаборанта казалась важнее.
Просто спросить в лоб? Они же брали на работу сообразительного человека, а тут просто – дважды два сложить. Где мой предшественник? С другой стороны, может действительно сообразительный человек не будет так простодушно себя вести? Придумает что-то посообразительнее?
Вокруг дома стоял туман. Плотный и двусмысленный. Как тот, в котором когда-то потерялся Ежик. Казалось, что сейчас из тумана выйдет Лошадь. Сигарет почти не осталось.
Из тумана вышел Еремин в плаще.
– Как настроение? Готов к работе? Через пятнадцать минут пойдем.
– Николай, простите, у меня это… появились, похоже, неправильные мысли.
– Это какие? Вчера вроде все порешали.
– Насчет моего предшественника… А куда он делся?
– Предшественника?
– Лаборанта. Который до меня тут работал.
– А кто вам сказал, что до вас тут кто-то работал?
Еремин тут же сделался подозрительным.
– Ну это же элементарно. Ну как… По всем признакам.
А действительно, по каким признакам?
Паша вдруг почувствовал себя несколько глупо.
– По всем признакам! – настойчиво повторил он.
– Вообще-то, эта информация не является особенно секретной, – задумчиво сказал Еремин. – Все равно мне с вами нужно провести инструктаж… Техника безопасности… В общем, действительно, был лаборант… С ним произошел небольшой несчастный случай. Ничего серьезного, но работать не может… Ногу сломал… Потому что не соблюдал технику безопасности, понимаешь меня?!
– То есть во время испытаний?