Лаборант
Шрифт:
– Да… На испытаниях. На испытаниях юлы, если конкретно. Определяли границы временного поля… Мы его предупреждали, но мы же не можем успеть среагировать, когда человек делает очевидную глупость! Мы-то в одном помещении, он в другом. Так что просто – слушай, что тебе говорят! Внимательно слушай, понял меня? Мы еще внизу вас проинструктируем. Техника безопасности – это обязательно! Все, через 15 минут возле входа. И, кстати, предупреждаю – туалета там внизу нет, так что сделай все необходимые дела сейчас. До обеда мы будем в лаборатории.
Как нет туалета?
Нормально это он
Конечно волновался. Сложно было представить, что там в сейфе еще может быть.
– Ну что? С Богом! – сказал Еремин.
Подошел к сейфу, открыл, нагнулся, всматриваясь внутрь. Непохож он был на верующего.
Вынул ком оберточной бумаги и бережно положил на стол. Стоило ему убрать руки, как ком качнулся и начал катиться. Еремин тут же поймал его и прижал. Повернул голову и быстро обежал всех взглядом. На лице у него появилась немного растерянная улыбка, плохо увязывавшаяся с его обычно спокойной и слегка насмешливой уверенностью. Похоже, он здорово нервничал.
– Что это? – нахмурился Мео.
– В описи значится как «матрешка».
– А, – сказал Мео. – Была такая. Давайте я возьму.
– Не надо… Павел, берите и несите в исследовательский бокс.
Взял ком и протянул его Паше.
Ситуация напомнила первые экзамены в институте. Тяните билет. Обмираешь и тянешь.
Паша взял и понес. При передаче внутри что-то деревянно стукнуло. Олег Евгеньевич открыл дверь и придержал ее, сам внутрь заходить не стал. Павел дошел до стола, который они с Фоминым сегодня вернули на центр и положил ком на него. Не решаясь оторвать руки, оглянулся – Мео все еще стоял в открытом проеме.
– Спокойно, – сказал он. – Круглая, потому и катится… Это должна быть хорошая игрушка, считайте, повезло, – добавил непонятно и закрыл дверь.
– Садитесь на стул, – сказал динамик с интонацией Еремина, – И аккуратно разворачивайте.
Павел сел, не отрывая рук от бумаги. Значит, могло и не повезти, думал он, это как?
И что значит повезло?
Выдохнул и начал разворачивать.
Действительно – деревянная матрешка, довольно небрежно замотанная в несколько слоев серой бумаги. Небольшая, высотой с пивную кружку. Потертая немного. Матрешка мечтательно улыбалась миниатюрным ртом и в целом была похожа на Аленушку с конфет, надевшую скафандр. В нарисованных руках лукошко, в лукошке сидела курица.
– А бумагу куда? – спросил Паша.
– На пол сбросьте… Ну что? Что-нибудь чувствуете?
– А что я должен чувствовать?
– Паша, докладывай обо всех необычных ощущениях, если возникнут. Я же инструктировал. Сейчас ничего особенного не чувствуете?
– Нет.
– Хорошо. Открывайте.
Открывать, значит.
Еремин нервничает, значит, боится. Но, похоже, не знает чего. Просто, выходит, знает, что «предметов» нужно бояться? Очевидно, из опыта. Что у них было еще, кроме юлы? Чего он боится?.. Юлу нужно было запускать. Но там механика. А эта от чего запускается?
– Паша? Все в порядке?
– Да.
– Открывайте.
А
Ладно.
Ты хорошая, подумал Паша, ты добрая. Вон глазки какие.
Повернул. Потянул.
– Ничего не чувствую, – сказал он.
Внутри еще Аленушка, по сравнению с первой она казалась моложе. Курочка у нее была черная, держала ее подмышкой.
Паша покрутил матрешку, рассмотрел.
Тоже улыбается. Нестрашная. Ну что?
– Дальше открывать?
– Открывайте.
Еще моложе. Ротик удивленно округлен.
Чушь какая, неожиданно подумал он.
Эти стены. Этот свет дурацкий. Камеры. Команды.
Как-то все не очень это правильно.
Будто гранату разбираю.
И тут вдруг стало страшно. Внезапно и по-настоящему. До этого было просто неспокойно и волнительно, а тут даже пот прошиб.
Юла ведь тоже выглядела обыкновенной. Совершено же обыкновенной.
Сейчас.
Сейчас что-то будет, точно.
– Что такое?.. Что-то почувствовали?
– Ничего не чувствую, – ответил Павел, в голосе обнаружилась хрипотца, – Открывать дальше?
– Открывайте.
Ладно.
Ладно.
А тут совсем ребенок. Тоже рот округлен. Будто тоже боится чего-то. А чего?
Чего вы боитесь, то?!
– Дальше,.. – пришлось прокашляться, – Дальше открывать?
– Открывайте.
Руки трясутся. Это видно на мониторе?
– Тут ничего… Ничего нет. Пусто. Ляльки нет.
– А-а-а… Должна быть еще?
– Последняя должна быть. Которая неразборная. Ее нет.
– Хорошо… Как вы себя чувствуете?
– Нормально чувствую.
– Что дальше делать? – спросил Паша через несколько минут тишины.
Там, очевидно, совещались.
Перед ним в ряд стояли разобранные матрешки. Он развернул верхние половинки лицом к себе.
Вроде немного успокоился. Даже стыдно было. Перед собой.
– Попробуйте собрать.
Ничего не происходило.
Собирал. Разбирал. Чувствовал себя почти спокойно. Хотелось курить.
Попробовали положить секундомер на стол.
Никаких аномалий.
Просто матрешка.
Курили под решеткой в вентиляционной трубе. Курили вдвоем с Фоминым. Паше пришлось перейти на его сигареты, жуткую дешевую дрянь без фильтра, свои кончились. Надо будет заказать Завхозу, чтоб купил.
Павел, с одной стороны, чувствовал облегчение, с другой – немного обидно оттого, что с матрешкой ничего не получалось. Он курил и прислушивался к разговору Еремина с Мео. Говорил в основном Еремин, все того о чем-то расспрашивал, слов было не разобрать. Мео отвечал коротко. Хотелось в туалет. Фомин, видимо, заметил что-такое и доверительно сообщил, что тут есть аварийное ведро, только выносить самому придется. Паша решил потерпеть.