Лачплесис

Пумпур Андрей

Жалобно взмолился: "Пощади, могучий,

Дай отсрочку. Я ж тебе послужу попрежнему"

И, подумав, молвил Кангарсу Ликцепурс:

"Не мольба твоя, другие причины смогли бы

В этот час спасти тебя и отсрочить гибель.

Средь подвластных Перконсу изменников мало.

С Перконсом бороться нам очень трудно стало.

Но на счастье наше, в Балтию вскоре

Люди чужеземные придут из-за моря,

Будут завоевывать Балтию милую,

Новую

веру навязывать силою.

Власть их новой веры хочу я видеть в Балтии,

Принести должна она мне много прибыли.

Веры той носители моими стали слугами.

В этом деле помощи от тебя я требую.

Тридцать лет за это дам тебе я жизни.

Пастью дракона, злодей, поклянись мне,

Поклянись бороться с нами против Перконса.

– Я клянусь бороться с вами против Перконса.

– Поклянись, что будешь родины предателем.

– Я клянусь, что буду родины предателем.

– Истреблять, клянись, защитников народа.

– Истреблять, клянусь, защитников народа.

– Ради пользы пришлых свой народ обманывать!

– Ради пользы пришлых свой народ обманывать.

– Вести сюда служителей чужеземной веры!

– Вести сюда служителей чужеземной веры.

– Убивать, клянись, всех, кто сопротивляется.

– Убивать, клянусь, всех, кто сопротивляется.

– В рабство обратить, в конце концов, всю Балтию.

– В рабство обратить, в конце концов, всю Балтию.

– Встань же и живи назначенное время.

Кангарс встал, любезно приветствуемый всеми.

Ликцепурс сказал, что уезжать пора ему.

И поехал, всеми с почетом провожаемый,

С ведьмою старой в ту пещеру медную.

Черные молодчики из повозки ведьму

Высадили, сами в повозку повскакали.

Ведьмы щеками к полу припали.

Вспыхнул вновь огонь удушливый, как сера.

С громом скрылся Ликцепурс под пол пещеры.

Поспешил и Лачплесис выбраться на волю.

Но пробравшись в кухню, прихватил с собою

Свиток, колдовскими покрытый письменами,

В знак, что побывал он в Чортовой яме

И что был свидетелем мерзостных деяний.

В воздухе чистом ночном отдышался он.

Но горело сердце в нём, жалостью терзаясь.

Влез в дупло колоды он, притих, дожидаясь,

Чтобы вышла Спидала, домой полетела.

Провожая девушек, старуха говорила:

"Спидала, скажу тебе нечто нехорошее:

Лачплесис тайком был здесь, во время ужина.

Видел, как с подругами ты тут веселилась".

Спидала то бледной, то красной становилась.

Первая любовь в её сердце превратилась

В яростную

ненависть Ведьма ж говорила:

"Дерзкий нашёл бы гибель в пасти пукиса,

Только повелителю не хотелось вмешиваться...

Но, однако, всё же жить не должен Лачплесис.

Он тебя в дупле колоды дожидается.

Вы сейчас домой летите вместе с Серничкой31,

Вверх по Даугаве, до утёса Стабурагса.

Ты над самым омутом прыгай на колоду к ней,

А свою колоду вниз бросай с заклятьем.

Пусть с колодой Лачплеснс рухнет в бездну омута,

А живым оттоль не выходил никто ещё!"

Неба величьем овеяна,

Прекрасным убранством сияя,

Вернулась грустная Стабрадзе32

В свой замок с собранья бессмертных.

Долго ль ей, долго ль грустящей века

В объятой дремотой громаде

Скорби копящего Стабрагса,

Средь вечных богов, одинокой,

Долго ль ей, долго ли плакать еще

О горестных Балтии судьбах?

Иль никогда не забудет она

Умолкшую древнюю славу?

Там, где обычаи прадедовы

Живы доныне, любовно

Она по утрам от заморозков

Туманом поля укрывает.

В тёмную ночь она лодочников

Отводит от водоворота,

В полдень водой родниковою

Поит пастухов и прохожих.

Есть у ней дело любимое:

Средь девушек доброго нрава

Лучших порой выбирает она,

В особое время рожденных.

И под свои адамантовые

Уводит подводные своды,

Девушек многому учит, затем

Замуж сама отдаёт их.

Зовут их "дочками Стабрадзе".

И тот, кому Лайма назначит

В жёны такую девицу,

Счастливым считается в мире.

Витязь очнулся от смертного сна

В постели из раковин пёстрых.

Он изумлялся, оглядываясь,

Не помня, не ведая, где он.

Ложе под ним, словно зыблемое

Потоком, слегка колыхалось.

Волны сиянья лазоревого

Лились сквозь хрустальные стены.

Утварь златая, серебряная

Высокий чертог украшала,

В дивном порядке расставленная,

Ласкала она его взоры.

Только что Лачплесис стал вспоминать,

Как с ведьмами ездил вчера он,

Дверь отворилась в хрустальной стене,

И девушка в ней появилась.

И так была с виду она мила,

Что невольно сказать приходилось:

Лунному свету подобна она,

Слитому с маковым цветом.

А темносиние очи её

Сияли, как день на рассвете,

Но если посмотришь поглубже,

В них омутов бездны темнели.