Лачуга должника
Шрифт:
– Почему ты впал в такой ажиотаж?!
– удивился я.- Спору нет, платина - металл в технике нужный, однако некоторые его свойства не вполне…
– Эх, Степан, не состыковаться нам в этом вопросе! При чем тут техника! Ведь платина - она даже золота дороже!.. Только ты не подумай, что я какой-то там куркуль недорезанный. Я знаю, что и в старину не в этом было главное счастье людское.
Бедным - плохо, богатым - хуже, Им в достатке радости нет:
Кто не знал темноты и стужи, Что тому и тепло, и свет!
Вскоре посланец явился из разведки и доложил:
– Выход
– Последняя фраза неясна и даже двусмысленна,- сказал я.
– Торгуй да не затоваривайся!
– добавил Белобрысов.- Хоть нас таблетками "антисекс" на четыре года напичкали, но секретные конструкции наши - при нас! Мы на Земле свое еще наверстаем!
Неприкрытую красотку Видел мальчик у дверей - И моральную чесотку Заимел в душе своей.
– Осмелюсь объявить, что вас не понял я,- четко произнес "Коля".
– Мы тебя тоже не поняли,- буркнул Павел.- Веди нас в нутро этой шаланды. чЕЛОВЕК засветился и шагнул в глубь корабля. Мы последовали за ним. Начали с котельной. Техника соответствовала земной технике начала XX века: водотрубные камерные двухтопочные котлы, близкие по конструкции котлам Ярроу. Все они были изъедены ржавчиной и покрыты илом; механических повреждений не имелось. Экспресс-анализ шлака и нагара на колосниковых решетках показал, что морская вода вступила в химвзаимодействие с ними в тот момент, когда топки были в холодном, беспламенном состоянии. Этот странный факт как бы опровергал внезапность катастрофы. Но ведь ялмезиане даже шлюпками не успели воспользоваться! Исходя из этого, морская вода должна была хлынуть в горячие топки, а никак не в остывшие.
– Может, судно в это время дрейфовало?
– высказал предположение Белобрысов.
– Нет, Паша!
– возразил я.- Никакой капитан не позволит своему кораблю дрейфовать невдалеке от берега!
– А может, капитан этот с ума скатился. Плавал-плавал, а потом подумал: "Ну вас всех к чертям! Сойду-ка я с ума". И сказал он команде: "Гуляй, ребята! Даю вам отпуск до Судного дня!" И началось тут…
– Вернемся к реальности, Паша! Быть может, авария произошла в то время, когда на пароходе вспыхнула эпидемия? Команда утратила работоспособность…
– Не слишком ли много удовольствий на один день - тут тебе и авария, тут тебе и эпидемия,- засмеялся Павел.- Ты хорошо обследовал там?
– обратился он к чЕЛОВЕКУ, указав рукой вниз.
– Подвал осмотрел я. Ничего там не нашел я,- ответил "Коля".
– Темнишь что-то, тунеядец! А ну-ка веди нас туда.
Мы спустились в трюм по наклонному ходу. Он был действительно пуст, если не считать множества массивных платиновых болванок, лежавших под слоем ила; ими было вымощено все днище. Несомненно, они играли роль балласта, способствуя остойчивости судна.
– По миллионам топаем! Прямо-таки священная дрожь меня пробирает!
– высказался Павел. Он и в дальнейшем никак не мог привыкнуть к обилию платины на Ялмезе и к тому, что бывшие обитатели планеты относились к этому металлу без всякого почтения.
…Трюм
Я немедленно выдвинул предположение, что в то время на Ялмезе шла война, и вот на пароход, шедший под флагом страны "А", напал эсминец страны "Б". Пассажиров и команду взяли в плен, а судно - на буксир. Но вскоре…
Ррромантика!
– насмешливо изрек Павел. Искусственные челюсти Невыразимой прелести.
– Ты смеешься над моими догадками, но не выдвигаешь своих,- с досадой сказал я.- А ты-то сам в чем видишь причину гибели судна?
Но он уклонился от ответа и зачем-то придрался к чЕЛОВЕКУ, стал упрекать его в том, что тот умолчал о пробоинах.
– Доложить вам о том, что в доме есть, приказ был мне,- начал "Коля".- Вам о том, что есть, доложил я. Но дыра в стене - это не то, что есть. Дыра - это отсутствие того, что было в былом на месте данной пустоты. Вам о том, чего нет, не стал сообщать я.
– Ишь ты, софист какой выискался! С тобой спорить - все равно, что дохлую корову доить… Веди нас наверх! Да светись посильней, нечего тут режим экономии наводить!
Выслушав повеление Павла, чЕЛОВЕК включил самосвечение на полную мощность - и повел нас вверх по наклонному ходу. Мы очутились в камбузе. На занесенной илом кухонной плите нами были обнаружены платиновые сковороды, кастрюли, дуршлаги.
– Направь-ка струю гидромонитора вон туда,- приказал Белобрысов "Коле", указав на мусорный бак. Тот, кто живет, судьбой искусанный, Того не охмурить уютом,Он не по злату, а по мусору Вернее жизнь узнает чью-то.
Со дна бака мы извлекли несколько пустых консервных банок; следов коррозии на них не имелось, поскольку они были отштампованы из платины.
– Вот это тара!
– снова взволновался Павел.- Хотел бы я откушать порцию килек в такой упаковочке!.. Только мы на этом лежачем голландце ни одной целой банки не сыщем.
– Почему ты так уверен в этом?
– спросил я.
– Смотри, Степа, как у них донца внутри исцарапаны. Кто-то выскребывал содержимое до последнего миллиграмма. Не от сытой это жизни!.. Я-то, Степа, понимаю. Влипал в такие ситуации. Раз до того оголодал, что пальто на базар снес. За гроши отдал.
Эй вы, волки с барахолки, Спекулянты-маклаки, Жизнь ударит вас по холке И подденет на штыки!
По очередному пандусу мы поднялись в коридор, по обе стороны которого были расположены каюты, и вошли в одну из них. Ослепленные исходящим от чЕЛОВЕКА светом, навстречу нам метнулись рыбы. На невысоком возвышении - очевидно, то была койка - колыхались бледные ошметки какой-то ткани, покачивались стебли водорослей. Здесь же лежали останки ялмезианина. Кости вполне соответствовали человеческим, и череп тоже был аналогом человеческого.