Лагерь на озере чикомасов
Шрифт:
– Товарищ твой что-то уж очень нелюбезен, – засмеялся рыжий незнакомец, выворачивая в улыбке широкие губы.
– Значит, есть причина, – снова пробурчал Юра.
– Что же за причина? – спросил рыжий, сузив свои маленькие глазки в щёлочки.
– Вы знаете что-нибудь насчёт закона об охране природы?
– Как же, знаю.
– Зачем тогда нарушаете его?
– Кто? Я? – изумился рыжий, широко открывая глаза.
Я посмотрел, а они у него серые-серые и смотрят на Юру будто с насмешкой.
– Да,
– А кто вчера стрелял утку? – обличающе перебил мужика Юра.
– Да что ты, господь с тобой! Знаю я, когда надо охотиться. У меня ещё дед был, так он учил меня маленького, вот поменьше его, – кивнул рыжий в мою сторону, – что утку, что всякую другую дичь нельзя стрелять во время гнездования.
– Не пошла вам впрок наука, – хмуро пробурчал Юра. – Вот возьмём да и сведём вас в сельсовет…
Мужчина неожиданно лёг на траву и достал из кармана портсигар.
– Вот уж привязался: чего доброго, и в сельсовет сведёт…
Хихикая, полез в костёр за угольком, а я ждал, когда рыжий достанет сигарету. Но сигареты лежали у него в портсигаре, так что названия их всё равно определить было нельзя.
– Дяденька, дайте закурить! – сказал я, набравшись решимости.
Он полез в портсигар и вытряхнул ещё одну сигарету. Я схватил её и, словно давно не курил, сразу потянулся за угольком. Но не успел затянуться, как меня разобрал кашель.
– Вот это сигарета! – сказал я, прокашливаясь. Вытер слёзы, осмотрел сигарету и заметил на ней надпись «Шипка». – Как вы её курите?
– Ну, не знаю, какие ты куришь, – ухмыльнулся мужик. – Это самые лёгкие… Болгарские.
– Болгарские? – вроде как изумленно вскрикнул Юра. – Ну-ка, Ваня, дай я попробую.
Юра взял сигарету, долго рассматривал её, потом, пуская дым, небрежно произнёс:
– Да, сигареты лёгонькие… И много их у вас в селе курят?
– Не знаю… Всё больше «Прибой» в ходу да ещё «Север»… А иные махоркой балуются.
Я невольно посмотрел на пиджак мужика. Пуговицы на пиджаке были не медные, а чёрные.
Мужик посидел, посидел около нас и поднялся:
– Сиди не сиди, а идти надо. Вы, ребята, случайно не видели здесь корову? И куда она запропастилась?
Он пошёл от нас, то наклоняя голову, то задирая её, и маленькая кепочка, казалось, вот-вот упадёт с его взлохмаченной головы.
– Вы, ребята, как хотите, думайте, – сказал Боря, – а мне он не нравится…
– Браконьер! Я же видел вчера. Такой же рыжий, такая же кепочка на голове и потом… эта папироса.
Я побежал к Феде. На ферме его не было, и я долго бегал по степи, пока не нашёл его в ложбине, где он вместе со Стёпкой пас телят. Без всяких предисловий я показал Феде пуговицу и спросил, у кого в селе такие. Он пожал плечами, потом позвал Стёпку:
– А ну, Стёпка,
Пастушок полез в карман и достал точь-в-точь такую же пуговицу, но только начищенную до блеска.
– Где ты взял?
– У Мишки Молчунова выменял на кнут…
– Верно, верно, – улыбнулся Федя. – У Григория Молчунова точь-в-точь такие пуговицы на пиджаке…
– А не знаешь, какие папиросы он курит?
Этого ни Федя, ни Стёпка не знали. И я рассказал им всё, что нам удалось узнать за два дня. Федя насторожился:
– Не может того быть… – задумчиво произнёс он. – Я же здесь каждого пацана знаю. А впрочем, чем чёрт не шутит!
Я пас с ними стадо до самого вечера. Федя отдал мне свой кнут, и я им щёлкал без конца, пока Стёпка не научил меня, как надо разворачивать руку, чтобы получалось громкое щёлканье. Потом мы загнали телят в сарай, и Федя, оставив с ними на ночь Стёпку, отправился со мной к нашей палатке.
ПО СЛЕДАМ БРАКОНЬЕРА
Поздно вечером мы с Федей пришли в наш лагерь. Ребята улеглись спать, и, когда мы приблизились, из палатки послышался встревоженный голос Бори:
– Кто?
– Браконьеры, – басом ответил я. – Где у вас тут Юрий Спицын?
– Здесь я, – выскочил из палатки наш длинноногий друг. – Это кто с тобой? А, Федя, здравствуй! Ваня тебе уже рассказывал? Вот изверги!
– Ещё не приходили? – вполголоса спросил Федя.
Мы решили отправиться к лодке, чтобы посмотреть, не орудуют ли уже браконьеры. Пошли вдоль берега, и в темноте он казался мне совсем незнакомым и таинственным. Кусты ивняка, камыш выглядели сейчас огромными.
Я шёл впереди. Неожиданно из-под ног, громко хлопая крыльями, вылетела какая-то птица.
– Не трусь, не трусь! – шептал Федя. – Это дикая утка.
Мне не хотелось показывать своего страха, и я снова осторожно пробирался сквозь кусты.
– Тише, – шептал Федя, и мне стало казаться, что в камыше кто-то стоит.
Федя залез в лодку, что-то там осматривал, потом начал дёргать цепь.
– Ночью не определишь чья, – вполголоса сказал он.
Мы постояли, постояли и пошли. По дороге завернули посмотреть сеть. Она была на месте, значит, никто ещё не приходил.
– Не иначе, будут тянуть на рассвете, – сказал Федя. – На рассвете безопаснее, все спят крепким сном.
Мы решили караулить всю ночь. Дежурства между собой распределили так: сначала Юра, потом Боря, а потом уже я и Федя. Насчёт Феди, правда, сговорились: если надо будет, то разбудим. Он, наверно, устал – пусть поспит.