Лагерь у моря
Шрифт:
— Ты такая милая, даже когда злишься, — этими словами я ввел Алису в ступор. И даже рассмеялся, глядя как она надула щеки.
— Увидимся на танцах, — бросила рыжая и убежала в сторону корпуса.
Я не стремился к власти, к величию и славе. Но если для того, чтобы защитить мир, чтобы сделать его лучше, нам придется встать в первых рядах… да будет так. Даже если годы спустя меня назовут тираном.
Из личных записей товарища Генды
Юля очень любила путешествовать между мирами. Она, как непредсказуемый элемент, моталась туда-сюда по параллельным реальностям. Её ушки
Юля крадучись пошла в сторону корпуса, где жил её друг, по пути разглядывая пустые площадки. Свет фонарей горел, да и в окнах много где было светло. Тогда почему так тихо? Безмолвие ночи нарушал лишь едва различимый рокот далеких волн. Ни птиц, ни насекомых не слышно даже чуткими пушистыми ушками. Нервно дернув хвостом, кошкодевочка пошла дальше. С каждой минутой ситуация нравилась ей всё меньше. Что тут могло произойти, почему лагерь пуст? Насколько она помнила, в этом мире нет аномалии могущественнее, чем у её друга. По мере приближения к входу в корпус она почувствовала, как воздух вокруг теряет тепло.
Холод, он вырывался из центрального здания, стремясь пронзить всё, до чего дотянется. Девочка стояла у входа, размышляя, стоит ли идти дальше? Там, внутри, Юля ещё чувствовала присутствие дорогого ей человека и просто не могла не узнать, что происходит. Шаг, ещё шаг, изящные босые ножки шлепают по холодному полу. Она старалась не обращать внимания на вырывающийся изо рта пар, а ведь лето на дворе! Шерсть на хвосте и ушках стояла дыбом, пару раз ей даже приходилось отряхивать их от инея. Поднимаясь по лестнице, Юля зябко пожимала плечами.
Девушка видела пустые комнаты, с раскиданными вещами, некоторые валялись прямо в коридоре. Судя по всему, люди в спешке покидали это место. В абсолютной тишине было слышно, как гудят холодильник и телевизор в комнате отдыха. В открытых дверях жилых помещений были видны не застеленные кровати, на паре тумбочек лежали телефоны. Напрасно дожидаясь своих хозяев, они мигали полным зарядом.
Наконец, она добралась до своей цели, медкабинета, дверь которого была приоткрыта. Из-за проема, по-над самым полом, стелился холодный пар. Юля многое видела, уносила свой пушистый хвостик из сотен передряг, но всё же, перед тем как зайти в кабинет, ей пришлось собираться с духом. И вот раздается скрип промерзших петель, а она осторожно заглядывает внутрь.
То, что Юля увидела внутри, заставило маленькое сердечко сжаться от жалости, сочувствия и страха… В когда-то ухоженном, убранном до пылинки кабинете, царил хаос. Раскиданные инструменты, перевернутый стол, валяющиеся на полу ампулы, бинты и шовный материал. Из четырех лампочек горела лишь одна, остальные потрескались, больше не давая света. Хозяин кабинета был здесь, стоял на коленях, перед одной из кушеток. Помятый халат, опущенные плечи, еле двигавшиеся от слабого дыхания, волосы растрепанны и покрыты изморозью. Он производил впечатление сломленного человека. Юля пригляделась. На кушетке неподвижно лежала девушка с фиолетовыми хвостиками. Когда-то живые и блестящие, они печально поникли, кожа их хозяйки была бледной, а грудь неподвижна.
— Док, — жалобно мяукнула девушка, и сделала шаг в его сторону, босая ножка наступила на раскрытую книгу, забытую на полу.
Медленно, очень медленно, высокий мужчина повернул голову, и Юля увидела потухшие, лишенные былой жизни глаза. Они казались бездонными озерами, полными отчаяния и боли. Там, на самом дне, уже мелькали холодные осколки. Только сейчас, кошкодевочка заметила, что рука лежащей на кушетке была перебинтована, от локтя до самой кисти — белоснежный бинт с вкраплениями красного. Пятна крови…
— Что случилось, пока меня не было? — Юля еле могла говорить, зубы девочки стучали от холода, который пронизывал до самых костей.
— Киса? — голос Дока походил на механическую запись, никакой интонации, просто набор звуков. — Я дурак, киса. Думая, что заслуживаю счастья, я потянулся к нему…
Он погладил лицо лежащей девушки, на удивление спокойное, словно она просто спит. Из глаз человека безмолвно падали слезы, не долетая до пола, они превращались в морозную пыль. Никогда раньше Юля не видела, чтобы он плакал.
— И вот, что получилось, — воздух стал ещё холоднее. Окна затрещали, по стеклам ползли трещины и ледяные узоры.
— Док, давай выйдем отсюда, поговорим, может, я смогу чем-то помочь тебе? — Юля тщетно взывала, сама осознавая это. В глазах, смотревших на неё, почти не оставалось человеческого тепла, которое она так любила в нем. В разговор вмешалась третья сторона.
— Юля, это ты? Сделай что-нибудь! — Внезапно подал голос телефон, лежащий возле перевернутого стола. Из включенных динамиков зазвучали слова Виолы. — Док, не глупи, тебе уже присвоили красный код опасности, твоя аномалия выходит из-под контроля. Мы эвакуировали лагерь, и теперь ничто не связывает организации руки. Если потребуется, тебя устранят, как опасный элемент. Одумайся!
— Уходи, киса, — безжизненный голос внезапно наполнился таким теплом и любовью, что Юля резко перевела взгляд с телефона на кушетку. Док склонился над девочкой, поглаживая отливающие фиолетовым волосы. — Прожил в холоде всю жизнь, а когда нежный лучик тепла, приласкал меня, я не смог, его защитить. И всё, что остается в моих силах — это замуровать нас во льду, который я ненавижу…
Раздался звон — это лопнула последняя лампочка, и кабинет затопила темнота. Во мраке светились два холодных ярко-голубых глаза.
— Я не могу жить без неё, и не хочу возвращаться в бесконечный холод одиночества. — Док напоследок поцеловал бледные губы, на которые упали замерзшие слезинки. Обнял неподвижное тело, казавшееся неимоверно хрупким, в таких больших руках. И прошептал: — Прощай, киса. Беги. А мы останемся, и никогда больше не будем одиноки…
Сам воздух словно превратился в холодную воду. Человек засветился изнутри, и этот призрачный голубой свет нес погибель, как всему живому, так и своему хозяину. Юля стремительно развернулась и пустилась наутек, а холод преследовал её по пятам. Девушка плакала, в глубине души понимая, что уже ничем не поможет. А за её спиной беспощадный холодный поток покрывал всё толстым слоем вечного льда. Его безмолвной мощи было всё равно, что стоит на пути: стены и перила, мебель и стекло, бетон и сталь — всё замерзало… Лед сковывал в своих смертоносных объятиях всё, чтобы сохранить навеки.