Лаки Лючано: последний Великий Дон
Шрифт:
Когда Джо Бананно и Джо Профачи внезапно исчезли за несколько часов до их запланированной ликвидации, Массерия понял, что в семье завелась «крыса» — предатель. Был ли это Лаки Лючано? Массерия склонялся к мысли, что нет. Он ничего не знал о готовящейся чистке. Значит, оставались десять «капо», которые присутствовали на сходке. Массерия до боли стиснул зубы. Подонки недоношенные, мрази! Он возвысил их, сделал уважаемыми людьми, без него все эти straccie были бы никем и ничем. И вот их благодарность! За все хорошее, что он для них сделал, они отплатили ему предательством. Война еще не началась, а Массерия подозревал всех и каждого. Сначала Рейна, теперь кто-то из капореджиме, а что же будет потом? Быстро разобраться с Маранцано не получится, при всем своем самомнении Джо Босс не рассчитывал на блицкриг. Однако предпринять меры к поиску «крысы» так и не
15 февраля 1930 года возле административного небоскреба на Парк-авеню, 230, где располагался принадлежавший Маранцано офис «Игл билдинг корпорейшн», прогремел мощный взрыв. Бомба с часовым механизмом была заложена в легковой «Форд», начиненный динамитом. Неизвестные поставили автомобиль напротив входа в офис. Они знали, что Маранцано регулярно приезжает сюда в полдень. По странному капризу судьбы «Кадиллак» дона Сальваторе попал в пробку возле Бруклинского моста, и Маранцано подъехал к офису пятнадцать минут спустя после взрыва. Вместо старого дона разнесло в клочья с десяток случайных прохожих. Около тридцати человек получили ранения различной степени тяжести. Возмущение общественности, как это бывает в самом начале гангстерской войны, не имело предела. Хотя Массерию тоже можно было понять. Телохранители Маранцано знали в лицо всех его специалистов-ликвидаторов, а посылать на такое важное дело неопытных юнцов не имело смысла. Ни один профессиональный убийца Массерии не смог бы подойти к офису Маранцано на дистанцию прицельного огня. Поэтому Джо Босс решил взорвать врага динамитом, как это часто делают в Сицилии, а заодно нагнать страху на всех его людей. Массерия много слышал о так называемом «Бруклинском объединении», которое возглавлял Лепке Бачелтер. Он также знал, что некий Альберт Анастасиа, один из директоров фирмы киллеров, является крупнейшим в Нью-Йорке специалистом по применению взрывных устройств. Коллеги по ремеслу даже придумали Анастасиа профессиональную кличку — Бам-Бам. Все они были друзьями Лаки Лючано, и через него Массерия передал заказ на ликвидацию Маранцано. Чарли было все равно: или Массерия прикончит Маранцано, или, наоборот, Маранцано шлепнет Массерию. Его одинаково устраивал любой вариант. Но старый дон остался жив и тут же нанес ответный удар.
Примерно через неделю после взрыва на Парк-авеню четверо мужчин, личности которых опять же установить не удалось, с тяжелыми чемоданами в руках поднялись на крышу небоскреба на Второй улице. Как раз напротив находились окна офиса Джо Массерии. Неизвестные раскрыли чемоданы, спокойно, неторопливо собрали четыре ручных пулемета Томпсона 45-го калибра и открыли по офису Джо Босса шквальный огонь. Расстреляв по нескольку магазинов, они бросили оружие и скрылись. Все продолжалось не более полутора минут, так как ручной пулемет Томпсона обладал рекордной по тем временам скорострельностью — 800 выстрелов в минуту. Полицейские, прибывшие на место происшествия, обнаружили четыре еще горячих ствола и внушительные россыпи стреляных гильз.
Эта акция не имела практического значения, так как стрелявшие даже не знали, есть Массерия в офисе или его там нет? Как и в первом случае, пострадали совершенно посторонние люди, служащие торговой фирмы Джо Босса. Дон Сальваторе Маранцано решил таким образом напомнить о себе, показать, что жив, находится в добром здравии и плевать хотел на своего врага Массерию. После первоначального «обмена любезностями» в войне наступила угрожающая пауза. Оба босса ушли в глубокое подполье и не могли достать друг друга. Растрачивать силы на бесполезные удары по мелкой сошке не имело смысла. Маранцано и Массерия не собирались мириться, но каждому было необходимо время для поиска новой тактики, которая позволила бы одержать бесспорную победу в войне. Однако перемирие не входило в планы Чарли Луканиа. Ему была выгодна кровавая бойня с большим количеством жертв с той и другой стороны.
Лаки вызвал к себе Лепке Бачелтера и Альберта Анастасиа.
— Не нравится мне эта тишина, ребята, — сказал он, — совсем не нравится. Если «усатые папаши» сами не хотят бить друг другу морды, их надо столкнуть лбами, да так, чтобы искры посыпались.
Лепке заверил:
— Наша фирма к твоим
— Надо подумать. — Чарли приложил палец ко лбу. — Вся штука в том, чтобы как следует разозлить одного старикашку. Дальше все завертится само собой.
Альберт Анастасиа, державшийся скромно и незаметно, вдруг заговорил:
— Чарли, знаешь, у меня есть идея.
Лаки и Лепке повернулись к нему.
— Выкладывай.
— Надо кокнуть Тони Морелло.
Чарли Луканиа некоторое время молчал.
— А что, пожалуй, сработает, — наконец решил он, — действуй, Альберт.
Энтони Морелло имел репутацию сверхосторожного, когда речь шла о безопасности Джо Массерии. На протяжении двенадцати лет он был личным телохранителем, как тень, всюду сопровождая босса. Настоящий сицилиец старого уклада, Морелло не колеблясь подставлял грудь под пули, считая за честь прикрыть дона своим телом. Он был единственным человеком в семье, в чьей преданности Джо Босс никогда не сомневался и кого по-настоящему уважал. По-своему привязавшись к Тони Морелло, Массерия ставил его в пример, как истинного человека чести. Простой «солдат», Морелло был побогаче иного капореджиме, так как босс выделил для своего любимца очень жирный кусок. В Ист-Гарлеме он имел собственную контору и входил в десятку крупнейших ростовщиков. Кроме того, для выбивания долгов Морелло сколотил собственную банду, и Джо Массерия смотрел на это сквозь пальцы. Практически все время, свободное от работы в семье, Морелло проводил в своей конторе. 15 апреля 1930 года он находился там вместе со своим помощником Эдди Париано, занятый раскладыванием долларов в аккуратные плотные пачки. Морелло только мельком взглянул на дверь, открывшуюся, чтобы впустить Фрэнка Скализе и Альберта Анастасиа. Париано вовсе не отрывался от работы.
— Две минуты, ребята, и я все закончу, — сказал Тони Морелло, поплевал на пальцы и стал считать дальше.
Но Скализе и Анастасиа не захотели ждать. Выхватив из-под плащей ружья 12-го калибра, они открыли огонь. Как стая зеленых птичек, внезапно выпущенных из клетки на свободу, деньги разлетелись по всей комнате. Крупная дробь разворотила спину Тони Морелло от плеч до поясницы. С зажатыми в пальцах долларами он боком повалился на пол. Насмерть перепуганный, оглохший от грохота, Эдди Париано забился в угол. Анастасиа не спеша подошел к неподвижному Морелло, лязгнул затвором, упер ствол в затылок мертвеца и нажал на спуск. Заряд дроби вдребезги разнес череп Морелло. Брызги мозга вперемешку с клочьями кожи и мяса разлетелись, что называется, на триста шестьдесят градусов. Расширенными от ужаса глазами Париано наблюдал, как улыбающийся убийца поднес ко рту дымящийся ствол и подул. Эдди надеялся, что все уже кончено, но Скализе и Анастасиа никуда не торопились.
— Эй, сосунок, — позвал Скализе, — принимайся за работу. Собери бабки, разложи и упакуй вон в те чемоданы. Да смотри, считай внимательно и попробуй только ошибиться хотя бы на доллар. Ну!
Париано подчинился. Его руки тряслись так, будто он месяц был в запое. Когда два чемодана наполнились пачками долларов, Скализе спросил:
— Сколько?
— Тридцать одна тысяча двести, — дрожащим голосом пролепетал Париано.
— Точно?
— Да, синьор.
— Ну, спасибо, — с этими словами Скализе выстрелил ему в живот. Секундой позже грохнуло ружье Альберта Анастасиа.
Когда Томми Луччезе принес боссу известие о гибели Морелло, Джо Массерия долго молчал. Он только что потерял единственного друга, который был у него на этом свете. Жестом руки отпустив Луччезе, Массерия заперся в своем кабинете. Он вышел оттуда примерно через два часа сильно пьяным и приказал срочно собрать всех капо. Его глаза горели недобрым огнем. В присутствии съехавшихся капореджиме он дал выход своей ярости.
— Жирная свинья Маранцано убивает моих лучших людей! Я этого не потерплю, мать его! С сегодняшнего дня я приказываю мочить всех ублюдков Маранцано. Всех до единого! И запомните: я не успокоюсь, пока не отправлю в ад последнего выродка во главе с этим сыном шлюхи. Все, идите. За работу, за работу, черт вас всех возьми! Каждый день вы должны приносить мне свежую голову, чтобы я мог плюнуть им в глаза.
«Капореджиме» расходились в мрачном раздумье, бледные и подавленные. То, что затевал Массерия, остановить уже не удастся. Несомненно, в ответ Маранцано отдаст своим людям аналогичный приказ — и кровавый водоворот может увлечь всех. Один лишь Чарли Луканиа пребывал в отличном настроении. События развивались так, как он планировал, и это было самое главное.