Лакомый кусочек
Шрифт:
«Да, действительно жалок тот, в ком совесть нечиста».
Спасибо. Значит, у него нечиста совесть, что я сама поняла, и он жалок. Второй раз кости пообещали ему, что «его противники делают все, чтобы добавить проблем в его жизнь».
Ну слава богу! Значит, не зря я стараюсь. Проблемы у него есть. Это приободряет. И третий бросок меня совсем порадовал. Потому что сообщил, что «люди, обладающие властью, захотят с ним побеседовать».
Это была самая светлая новость. Думаю, что раз они захотят с ним «побеседовать», значит, им это будет возможно. А возможность этого может
Глава 10
В тот момент, когда мы разговаривали с Ольгой, рядом находились три человека: Александр, Катя и электрик Георгий Иванович. С Илюшей нас видели все, но исчезли из поля зрения трое — Александр, Сечник и Виктория. Илюша и Ольга были убиты. Как ни крути, виновницей их смерти была я. В обоих случаях постоянно присутствует Александр. Бог ты мой, неужели все-таки он убийца?
К тому же он сказал, что ему известно имя человека, за которого собиралась замуж Галина. Он был заинтересован в том, чтобы проклятое казино досталось Виктории. Да, он не похож на убийцу. Но если вспомнить историю с маньяком, убившим целую семью в Америке, — тот был такой красавчик, что глаза отвести невозможно.
Все-таки что-то мешает ухватиться именно за Александра. Его никак не назовешь серым. А судя по словам Мангалиева и тети Ксени, тот человек был в возрасте и совершенно невыразительный. Александр молод, и не обратить на него внимания невозможно.
С облегченим я подумала, он не подходит. Если только…
Если их было не двое. Предположим, мне надо от кого-то избавиться, этот кто-то мешает моим планам со всей возможной интенсивностью. Если у меня много денег (или я эти деньги рассчитываю получить), я нанимаю киллера.
Прокол. Ни один киллер так работать не станет. Они свой труд тоже уважают. А вот и нет. Иногда они нарочно работают под профессионалов.
И все-таки их было двое. Я это чувствовала.
Значит, надо проследить за Александром. И… Мысль, посетившая меня, была невероятна. Человек, который возник в моих мыслях, совершенно не вписывался в мои рассуждения. Во-первых, вряд ли он стал бы рисковать — его только что отмазали от скандала. Слишком откровенно дружил с мафией. Участвовать в серийных убийствах — нет. Он достаточно умен. Если только не было чего-то, что заставило его пойти на это. И еще — откуда он знал, что одна смерть потянет за собой цепочку других? Судя по нему, он это мог предположить.
Нет, нет, нет…
— Ах, Танюша, что творится!
Голос Ирины Леонидовны вторгся в тщательно оберегаемое мной пространство так грубо, что я вздрогнула.
Она стояла передо мной с совершенно расстроенным видом.
— Всегда в ваш город ездила с удовольствием, никогда ничего подобного не было… Из гостиницы вечером без охранника не выйдешь! Что же это у вас творится?
Почувствовав угрызения совести за то, что происходило, я, однако, не засмущалась и ответила:
— Да ведь у Тарасова, Ирина Леонидовна, всю жизнь репутация как у Чикаго. Вы это просто в прежние приезды не заметили. Так что ходите спокойно — мы же привыкли, и вы привыкнете.
То ли у нее напрочь отсутствует
— Вы, Таня, все несерьезно воспринимаете. А ведь вам в этой гостинице жить не приходится. Вы вечером пошли к себе домой, и в безопасности.
— Ну, — протянула я, — пока я до дома доберусь — меня тысячу раз замочить могут. Так что не расстраивайтесь — все под Богом ходим.
На этом я посчитала нашу беседу завершенной. Не знаю, что я так взъелась на бедную женщину — то ли просто устала от общества ей подобных, то ли начала переносить свою раздраженность на окружающих.
Конечно, ей было страшно. Но жить в такой роскоши всегда страшновато. Жила бы себе скромно, может, обрела бы покой.
Кроме того, она вырвала меня из моего самосозерцания. А ведь я почти наткнулась на что-то очень важное. Сейчас это уплывало, пытаясь оставить мне зацепку, но раздражение, вызванное Ириной Леонидовной, мешало сосредоточиться.
Господи, что же меня насторожило? Так. Я вошла в холл, и произошло что-то, заставившее меня напрячься. Помимо смерти бедной Оли, кто-то из обслуги произнес что-то важное. Потом я поднялась к лифту… Было еще что-то, связанное с лифтом… То есть сказали что-то такое, что связалось в моей голове с лифтом… Почему именно с ним?
Если бы не эта «примадонна», я бы это вспомнила. Сейчас напрягать извилины было бесполезно.
О чем они говорили в холле? Уборщица сказала мне про Ольгу. Кажется, все. Однако внутренний голос не успокаивался. Он пытался натолкнуть меня на что-то важное, что-то ускользавшее от меня, но отложившееся в подсознании.
Ладно, махнула я безнадежно рукой. Никуда это не денется. Всплывет в моей памяти, как пить дать.
Я подошла к двери в номер Виктории. Уже взялась за ручку, и… Вспомнила! Я это вспомнила!
Мне захотелось запрыгать от радости на одной ноге, но, представив, что здесь запросто может объявиться Ирина Леонидовна, которой и так не нравится мое поведение, а уж после этого вовеки мне не оправдаться, я заставила себя успокоиться.
Итак, я нашла клубок Ариадны. Теперь мне надо было начать плести собственную сеть. Сеть, в которую должны были попасться два жирненьких тараканчика.
Стоп, оборвала я себя, почему упорно возникает цифра «два»? А может, он был все-таки один?
Разберусь, теперь уже во всем разберусь.
Сети я начала плести в баре. Но сначала я купила конверт — это был подготовительный этап. В этот конверт я положила сама себе записку, в коей было сообщено, что Танечка Иванова — умница, золотце и красавица. Затем, устыдившись собственной нескромности, я сие послание заклеила, а то, узнав о моем себялюбии, от меня могут отвернуться. Далее я прошла в бар, который, слава богу, был закрыт на санитарный час, постучалась и попросила Катерину. Та не замедлила явиться, провела в подсобку, где, закурив, приняла от меня конверт. Перед этим я убедилась, что нас никто не слышит. Катька от сей авантюры пришла в восторг и обещала сделать все именно так, как я ее просила.