Лакомый кусочек
Шрифт:
Я помолчала. Посмотрела на дядю Жору и сказала, глядя ему в глаза:
— Есть один человек, который мечтает встретиться с вами, Георгий Иванович. Потому что вы убили лилипута. А этот лилипут был его другом. И если вы ему встретитесь, мне вас очень жаль. Потому что он обещал размазать вас об асфальт. А так как он знает вас в лицо, думаю, это случилось бы очень скоро. Так что в данный момент я спасаю вашу шкуру. Хотя и делаю это с величайшей неохотой.
Он ничего не ответил. В глазах его полыхала
— Так что вы подошли к Илюше, когда он ждал меня, и… Справиться с лилипутом ведь не сложно? Как с ребенком… Вы стали нервничать, Георгий Иванович… И стали допускать ошибки. Например, Оля Клячина… Вы услышали, что она говорит о Галине и обещает назвать мне чье-то имя. Вы не на шутку перепугались. Как? Неужели Галина все-таки успела поделиться своими подозрениями еще с кем-то? Героин у вас кончился, увы… Вы прекрасно понимали, что Мангалиев вас теперь ожидает с распростертыми объятиями, и понимали, что ничего хорошего вам эти «объятия» не сулят…
Вам не было страшно и на этот раз? Или душить человека так же просто, как и делать ему смертельную инъекцию?
Он смотрел мимо меня. Кажется, ему было наконец-то страшно. Конечно, на его месте я испугалась бы гораздо раньше.
Ну, а потом я подслушала один разговор. Извините, что я совершила столь неблаговидный поступок… Но после того, как убили четырех человек, и можно было догадаться, что любой находится в опасности, я не могла задумываться о таких нестандартных в здешнем обществе вещах, как порядочность.
— Какой разговор вы подслушали? — спросил меня Александр. — Надеюсь, что не мои откровения…
Несмотря на серьезность происходящего, в его глазах плясали наглые, озорные огоньки.
— О нет… — успокоила я его, — если мне захочется узнать ваши откровения, я спрошу об этом вас прямо. Меня больше интересовало другое — что же связывало Георгия Ивановича с некой особой? Потому что — извините, дядя Жора, — но у вас не хватило бы ума понять, кто я такая и зачем я здесь нахожусь. Значит, вам об этом сказали. А вот кто это был…
Честное слово, к концу своей речи я научусь делать многозначительные паузы. Впрочем, всем и так все было понятно.
Все посмотрели на Викторию. Она сидела, отвернувшись к окну. Казалось, происходящее нисколько ее не волнует. На ее лице застыла меланхоличная, отрешенная улыбка.
— Вика, вы этого человека ведь знаете, не так ли?
Она подняла на меня глаза, молча посмотрела на дядю Жору и кивнула…
— Почему же вы не сказали никому, кто стоит за этим убийством?
— Я пыталась его остановить, — очень тихо, почти шепотом, сказала Виктория.
Честное слово, она была похожа на
— Вика, если бы вы сказали, кто такой Георгий Иванович, не было бы трех убийств. Вы это понимаете?
Она кивнула. Сейчас она заплачет, подумала я с ужасом, зарыдает, как обиженный насмерть ребенок.
— Я его боялась, — вскинула она на меня глаза, — он страшный человек, Таня.
— Боялись? — переспросила я.
Ей-богу, Виктория была классной актрисой. Она боялась… С ума можно сойти. Бояться собственного раба. Конечно, известны случаи, когда рабы выходят из повиновения и убивают хозяев, но в данном случае…
— Вы его абсолютно не боялись, — сухо сказала я, — и мне очень жаль, что вас нельзя притянуть к ответу. Впрочем, надеюсь, жертвы этого негодяя будут мешать вам спокойно почивать. Хотя… Неизвестно, кто из вас больший подлец — думаю, вы стоите друг друга.
— Неправда! — почти закричала Вика. — Я тут ни при чем!
— А ваше молчание? — спросила я. — Молчание, которое фактически можно расценить как сообщничество. Давай, милый, убивай этих существ… Вы ведь никого не считаете людьми, не так ли, Вика? Только вашу драгоценную персону. Только с вами все обязаны считаться. Только ваши желания должны беспрекословно исполняться…
Странно, мне было ее жаль. Я посмотрела на Андрея.
— Можешь забирать этого, — кивнула я на дядю Жору.
Он набрал номер и потом сказал:
— Они приедут через несколько минут.
Дядя Жора вскинулся, хотел что-то сказать, но, вспомнив, что до приезда адвоката он собирался хранить молчание, заткнулся. И слава богу. Слушать его скрипучий голос мне совсем не хотелось.
— Тань, — спросила Соня, — а как ты это все раскопала?
— Я расскажу, — пообещала я, — только сначала дам вам послушать эту запись. Улики-то Андрей увезет. Они ему будут нужны. А то у этого милейшего Георгия Ивановича в адвокатах такая дама, что без этой записи вам не справиться.
Я достала кассету, включила магнитофон. В воцарившейся тишине сначала было слышно только шипение ленты. Потом стук в дверь. Голос Виктории:
— Сейчас, сейчас…
Потом опять ее голос:
— Я же вам сказала — не приходите сюда.
Что-то неразборчивое пробормотал дядя Жора.
— Ну, конечно, — устало сказала Вика, — вы меня любите. Я это знаю. Но ведь вы же знаете, я не хочу, чтобы нас видели вместе.
Дальше она шептала ему что-то вроде: уйдите, перестаньте — но слишком тихо.