Ламбрант-некромант
Шрифт:
Внутри было темно и пахло краской. Но когда Падерин осветил фонарем кучу тел в центре гаража, ему представала удивительная картина. Трое девиц были связаны вокруг металлического шеста. Косметика на их лицах растеклась жуткими пятнами, так что выглядели они хуже клоунов. В дополнение ко всему девушки оказались пострижены на лысо, так что узнать с первого раза, кто из них Лера, было проблематично. Такое завершение сумасшедшей ночи Борис даже представить себе не мог.
— Развяжи нас, скорее! — закричала Минина, пытаясь свободной рукой избавиться от плотной веревки, но получалось это у неё весьма плохо.
—
— Мы хотели всего лишь расквитаться с этим трансом, — заревела девушка.
— Каким еще трансом? — усмехнулся Андрей, помогая барышням освободиться.
— Мы решили его отдубасить хорошенько за крысятину, — продолжала девушка под рыдания подруг. — Но этот урод нас избил, скрутил и ещё издевался полвечера!..
— Ты чокнутая, ты же знаешь! — со злостью прошипел Борис, высвободив, наконец, Леру. — Что с твоими волосами? Где они?!
От такого вопроса девицы разрыдались ещё сильнее, и теперь Падерину стала понятна примерная картина происшествия. Тот ряженый студент, что явился сегодня на православный кулинарный конкурс с крысами, вдоволь поглумился над его девушкой, которая по своей наивности решила, что сумеет на пару с подружками поучить обидчика манерам. Итог был весьма неутешителен — все барышни были связаны, пострижены под ноль и пребывали в полнейшей депрессии. Из-за такого количества событий на одну нехорошую ночь у Бориса закружилась голова, и он просто молча сел у сломанных ворот с недовольной гримасой. Что уж тут скажешь, ни денег, ни флейты, да ещё перспектива нескольких уголовных дел от следователя Тронина и полысевшая девушка казались теперь худшим моментом жизни.
Глава 3 Страшные вещи
Нина Кирилловна никогда не верила ни в Христа, ни в Дьявола. Она была воспитана на строгих социалистических идеалах, религию всегда расценивала как проявление душевной болезни, а на свою судьбу смотрела как на цепь логичных закономерностей. Может быть, именно по этой причине Нина Кирилловна, выйдя на пенсию после сорока лет стажа на авиастроительном заводе, вовсе не предавалась безраздельному отдыху, а каждое утро спозаранку шла в областной университет мыть полы перед началом занятий. Не бог весть какие деньги, но все ж таки какой-то доход для одинокой пожилой женщины.
Вот и сегодня уборщица добросовестно явилась на место службы ровно к семи утра. Первая лекция начиналась в 8:30, так что Нина Кирилловна вполне спокойно успевала помыть все четыре аудитории на втором этаже старого корпуса. Однако в это утро женщину здесь дожидался неприятный сюрприз. Едва она открыла массивные двери первой лектории, как глазам предстала ужасная картина. Повсюду были лужи, даже столы и стены оказались забрызганы мутной жидкостью. Женщину едва не хватил удар. Она с открытым от удивления ртом прошла внутрь и первым делом посмотрела на потолок. Может, что протекло сюда с крыши? Здание ведь дореволюционных лет постройки. Однако уборщица тут же вспомнила, что дождя ни ночью, ни сейчас не наблюдалось.
Все равно надо было доложить руководству, и Нина Кирилловна ринулась было к выходу, но дойти до мокрых дверей не смогла. Оттуда на неё надвигалась серая дымчатая
И так, лёжа на грязном сыром полу посередине просторной аудитории, Нина Кирилловна с тяжестью в груди и онемевшими ногами стала понимать, насколько она ошибалась в своих убеждениях. Но хорошенько обдумать это она не успела, и в следующее мгновение по всему второму этажу раздался её истошный крик.
Правда, никто не услышал несчастную старушку. Так уж получилось, что, кроме уборщиц, сюда рано никто не заходил. А учитывая, что двери в лекторию всегда открывал староста, без него в помещение заходить было строго запрещено. Именно поэтому полусонные студенты предпочитали дожидаться занятий в коридоре, как и взъерошенный Борис, который вообще находился на новом месте учёбы только четвёртый день. Впрочем, его голова была занята отнюдь не учебными буднями. Поспать сегодня совершенно не получилось. Лера рыдала до самого утра, глядя на своё лысое отражение в зеркале. Ужасно болела рука, след от укуса то жутко чесался, то кровоточил. Вдобавок ко всему, не покидала мысль о задании следователя Тронина.
— Держи, — отвлёк его девичий голосок, и перед ним появилась красноволосая художница Евгения, которая держала два стаканчика кофе из автомата на первом этаже.
— Спасибо, — обрадовался такому подарку Падерин и слез с подоконника, на котором сидел со своими мрачными мыслями.
— Выглядишь каким-то уставшим, — подметила девушка, осматривая его с головы до ног игривым взглядом. — Работал всю ночь, что ль?
— Да, молодому человеку же нужны деньги на маленькие радости, — улыбнулся Борис, пробуя сладкий кофе. — А ты смотришься очень хорошо. Чувствуется, выспалась.
— Ну, у меня тоже ночью кое-какая работёнка нарисовалась. Если бы было, кому меня спать уложить, может, мне бы сейчас и кофеёк не понадобился.
Она снова подмигнула ему. Наверно, в любой другой день Борис отреагировал бы на такое адекватно, но сегодня он действительно чувствовал себя нехорошо.
— А ты что-нибудь слышала о тех парнях, которых нашли убитыми в каком-то там болоте? — ненавязчиво поинтересовался Падерин, глядя, как пространство коридора заполняют его многочисленные сокурсники.
— Да об этом уж многие слышали, я думаю, — замялась Евгения, грея руки о бумажный стаканчик.
— Я только вчера узнал, так жутко стало. Они же учились у нас, да?
— Ну да, шизофреников тут в универе хватает, я ж тебе говорила.
— Думаешь, это они сами себя убили?
— Конечно, кому они нафиг нужны ещё, сектанты грёбаные. Это для нашего города совсем не редкость.
— Что, и раньше было нечто подобное? — Бориса и в самом деле начинало интриговать это дело.
— Где-то год назад тут уже было массовое самоубийство, — огорошила его сокурсница.