Ландскнехт. Часть четвертая. Что такое повезло, и как с этим бороться
Шрифт:
На удивление, лохматая сволочь не дрых падиною как обычно, а бдел, яростно разоравшись, едва я свернул с дороги к воротам, причем лаял презлобно, и едва не кинулся, как я калитку приоткрыл. Тут же, правда, заткнулся, радостно заскакав вокруг и ко мне на грудь, потом от избытка чувств стал гоняться за своим хвостом, в итоге поймав его и свалившись бубликом мне под ноги. Молодец, сторож все-таки - потрепал его от души, что он аж на спину завалился. Полезная зверушка. Не то что остальные. Посидел еще, лаская пса, но потом замерз - пришлось идти в дом, благо дверь уже отомкнули, слыша мое бормотание.
– Здравствуйте, девушки - буркаю с порога. Нет, ты смотри. Стоит такая, в халатике прямо. Твою ж мать. Вот еще немного и прямо
– Мы очень волновались, Йохан.
– Какого беса не спите?
– Мы... я ждала, девочки легли спать, но... Мы натопили баню, нагрели воды, если захочешь помыться...
– Баня?..
– и тут у меня аж слова в горле застряли. Из девчачьей спальни выглядывает Милка. В ночнушке. Которая едва собсно прикрывает... точнее говоря, едва ничорта не прикрывает! Надобно запретить девочкам-подросткам носить такие ночнушки в присутствии вообще насовсем! Это уму нерастяжимо и плохо сказывается на кровяном давлении, а у меня мигрени, между прочим.
– Добрый... доброй ночи, дядя Йохан... ой, то есть... спокойной ночи...
– С-с... спо-койной, деточка - хрипло эрегирую я в ответ. К счастью это создание моментально улетучивается прикрыв дверь. Фух, блять, так ведь и дуба врезать можно! Надо срочно...
– Так. Молодцы. Ждали, хорошо. За баню - спасибо. Будете поощрены. Потом. Я - в баню, всем спать.
– Мне... помочь тебе мыться?
– Нет! Спать, я сказал!
– бля, ну почему я взял так мало денег, не нажрался и не провалялся в какой-нибудь канаве до утра? Хоть бы я улетел в какой-нибудь другой город...
...Моясь в бане, чтобы отвлечься, старательно представлял во всех подробностях подетально автомат Калашникова...в этой короткой ночнушке... её ж мать... да и мать-то тоже... Сука! Нет, ну невозможно же! Надо срочно что-то делать... Желательно завтра. Или послезавтра. А еще лучше после смены. Главное не сейчас. Сейчас ничего делать не будем, с больной головы ногам покоя не дает. Сжать ягодицы в кулак и держаться, а завтра мелкие уйдут в школу, эту отправлю куда-нибудь на рынок, и во всем сам разберусь. Завтра, все завтра.
Глава вторая.
Строй солдат сиял медными кирасами, словно выставка самоваров. Усатые шотландские кирасиры в пожарных шлемах с перьями, плиссированных килтах и красных сапогах до колен, на огромных каблуках. Барон Верген, которого я до того видел только на картинке в газете, такой же черно-бежевый как и там, зычно крикнул, подняв руку:
– Смиии-иии-рна! На каррр-а-уууу-л!
Кирасиры синхронно выметнули из ножен огромные фаллоимитаторы с начищенными до блеска чашками гард, и вскинули их на плечо. Шеренги замерли в тишине.
– Награждается.... Перед строем... Механик-водитель бронетранспортера штабного взвода... ефрейтор Кирьябабаев Рамсул Хабибуллаевич! ...За проявленные.... выдержку и спокойствие... в столкновении с многократно аморально превосходящим противником... ефрейтор Кирьябабаев.... мужественно сдерживавший либидо три часа кряду.... до последней капли... награждается... Орденом Святого Зигмунда Первой Степени!
– Урррра!!!
– разносится в тишине над плацем. Выносят огромный медаль размером со столовую тарелку - золото, сапфиры, в центре медальона барельеф - Самсон, завязывающий тройным узлом писающую змею. Орден вешают на шею стоящему навытяжку Кырбабаю, который так и стоит, как его убило - с прилипшим на губах окурком, в черном от кровищи бушлате и разорванном валенке. Рамик виновато улыбается, машет рукой и уходит куда-то в туман. А Верген все не унимается:
Орррррденом Святого... Либидоборца Анатолия... Предпоследней степени... награждается... За проявленную смекалку, и за
– Уррраааа!!!!
– снова разносится над плацем, а ко мне несут орден - размером примерно с крышку люка, тоже весь в серебре и золоте, но в медальоне уже конная статуя святого Георгия, поражающего свои копьем трех девственниц сразу по очереди. Я хочу было возразить Барону - мол, я давно уж не рядовой и вообще его приказом и уволен, но Верген, вдруг выросши ростом и приобретя черты моего первого сержанта, орет:
– А мине похер, чуешь, ни? Тому шо ти - мудак! Зрозумив? Усе, ща тоби пызда!
– и, вырвав у ближайшего кирасира его орудие имитации воспроизводства, широченно замахивается, намереваясь треснуть мне этим хером в лоб.
– Ай, бляяяяя!!!!!
– только я и успел заорать.
И, наконец, проснулся.
...Все же, видно, прогулка по ночному городу и встреча с лихими людьми хорошо подействовала - адреналин как-то нейтрализовал алкоголь, и последствий попойки почти не было. Что странно для того состояния, в каком я вчера был в разгар веселья. Понапрягал память, но так и не вспомнил, что было в промежутках воспоминаний. Потому после символического завтрака - таки решил 'жити по-новому' - сделал зарядку, и хотел вовсе к водным процедурам приступить, да, пока с колодца воду набирал, с непривычки ушиб локоть о не колотые дровы, сложенные под навесом, аккурат нервом, как положено. Помянув ту сволочь, что посрать пошла, раз меня вспомнила, со злости продолжил зарядку, уже со спортивным снарядом 'топор-колун', с хэканьем и уханьем расхреначивая без излишних усилий какие-то старые брусья и доски - тут дрова с моря в основном. Но хоть колется и легко, а все ж приятно. Да и полезно. Но - тут эта вылезла. Встала на крылечке, оперлась на столб, и так смотрит. Ну, бабы так умеют смотреть, когда мужик работает. Эдак не то оценивающе не то с гордостью. Это они умеют. Природой поди заложено. Ну, а я... не, ну наверное, тоже - природой. Когда практически любая баба, пусть и трижды чужая, так вот смотрит - ну любой нормальный мужик в обычной ситуации и грудь колесом выгнет, и мышцой игранет, а уж дрова колоть... Даром что я в солдатских портках только, босой да по пояс голый - только ж лучше... В общем, я даже не заметил, как весь запас переколол и молодецки сложил в поленницу. После чего, с урчанием и завыванием уэлльсовского марсианина облился колодезной водой, растер ее ладонями по телу и стал сохнуть - не холодно даже пока. Ну, все это, естественно, старательно не замечая её. Мол, это я так, для себя..
– Йохан, а можно задать тебе вопрос?
– Да легко!
– настроение-то у меня хорошее, чому бы ни?
– Ты не любишь женщин?
– Ну...
– я сосчитал до десяти и рявкнул - Почему собака не кормлена?!
– А он опять пришел сытый, снова, наверное, кролика поймал - и как назло эта мохнатая скотина переворачивается на другой бок, показывая весьма набитое пузо.
– Наплевать на него! Порядок должен быть!
– ору на неё я, а она даже не дернулась, только смотрит как-то эдак вот... Ну, плюнул я, и пошел было в дом, думая про себя, что барон Верген, конечно, сволочь, но что-то такое он знает...
А эта зараза в ответ лыбится, и так что-то мне вдруг захотелось ее наказать... В общем, я уже начал было двигаться к крылечку, прикидывая, как ее поудобнее сграбастать, да в спальню уволочь... Нет, ну что ж такое-то!
Стук в ворота, собакен тут же вспоминает, что он сторож и начинает с ревом и подвыванием орать на всю округу, тут же добиваясь отзыва соседских собак. Сам, при этом, даже не встал на лапы - так лежа и брешет, кося на меня глазом - мол, ты дома, ты с врагами и разбирайся, а я свою службу исполнил. Правильный пес, весь в хозяина.