Ландскнехт. Победителей не судят
Шрифт:
...Когда сгружали во дворе госпиталя убитых, вышла заминка. Принимать убитых бандитов не хотели, ссылаясь, что некуда, но отправленный с нами жандарм, даром, что рядовой, начал отменно орать на принимающих, заявляя, что он сейчас лично повыкидывает тушки на улицу, а этих - разместит, как приказано. Ибо их пока хоронить не станут, а еще опознавать будут. Нам же и вовсе отказали принять убитых, заявив, что надо, мол, везти в рисскую военную миссию - там принимают. Я, в общем, и возражать не стал. Уже собрался уходить, выспросив дорогу, чтобы не заплутать - все ж первый раз в городе. И тут как-то краем глаза зацепился - лежащий на носилках во дворе показался знакомым. Присмотрелся - ну, точно же. Сержантский мундир союзной армии, а морда-то знакомая. Сержант-писарь, что с меня за винтовку деньги взял в казну.
– Здрав будь, братец. Куда ж тебя угораздило? Помнишь ли меня?
– А?
– раненый открыл глаза, всмотрелся - Не припоминаю, господин сержант...
– голос слабый, тихий, но внятно говорит.
– Так ты ж, братец, с меня деньги за винтовку господину барону Вергену, да продлятся его дни и слава, стребовал - при упоминании барона стоявшие поодаль медикусы, санитары чтоль какие, сразу оглянулись - у Вергена
– Не помнишь ли? Все ты переживал, что вам медалей не дают. Никак ты тут за медалью-то и полез?
– А... Вспомнил.. братец... как же... Ты уж ... это... извиняй... Да вот... за медалью... Как думаешь? В поселке бунтовщиков искали... Мне с револьвера в живот... Вот.
– Да чего тут думать, конечно, могут и дать...
– а про себя подумал, что я не врач, но как-то так он выглядит... чего-то сдается мне - насчет медали какой неизвестно, а вот жить он будет, наверное. Но может быть насчет службы уже и вовсе негоден. Не знаю уж, почему так подумалось. Но подбодрить надо - Ты того, братец. Не печалься особо, поправляйся, а награда она тебя найдет. Так что, давай уж, поправляйся.
Козырнул ему, да и пошел. Чего ему еще скажешь? Вот ведь сам полез, да и нарвался. Хорошо хоть, я все цацки, которые с утра в ожидации похода к начальству нацепил, еще перед боем попрятал. Кому примета чтоб в бой во всех орденах, а по мне так чем меньше всякой ерунды, тем лучше. И не потеряешь, и не звякает. А то, пожалуй, невеликим пусть иконостасом, но все ж добавочно еще бы раненого расстроил. А ему и так невесело, поди.
Город в чистой части уже вполне себе оживал. Пока еще не очень бойко, эдак с опаской выглядывая, но приходил в обычный ритм. Вот и конка нас согнала с середины улицы, вот мальчишки с интересом бежали, подпрыгивая, заглядывали в телегу на убитых, пока Боря не огрел самого ретивого прикладом легонько, попались какие-то барышни с корзинками, видать кухарки или прислуга на рынок, глазки строят, ахают. Магазины открываются, приличного вида господа незаметно морщатся при нашем виде - ну, да, видок не самый парадный. Зато какой-то старый хрыч, в мундире без погон и знаков различия - так тут отставники ходят - но с кобурой на поясе и в блестящих сапогах встал на углу и под козырек, гаркнув что-то одобрительное - мол, молодцы, орлы и соколы, защитнички, мать вашу! Скомандовал - и прошествовали мимо него подобием строя, немного печатая шаг, и чуть-чуть в ногу - старость надо уважать. Старикам везде у нас дорога, благо им только в сторону цвинтара. Дважды приводил в некоторое смятение постовых полицаев, уточняя дорогу. Последний, короткоусый толстяк в возрасте, даже отсалютовал телеге с убитыми, пройдя несколько шагов типа как в карауле. Не наиграно как-то, видно что-то личное. Впрочем, не только он, еще некоторые господа снимали шляпы при встрече, даром, что на нас рисская форма. Ну, эти-то суки толстопузые отлично понимают, что бы с ними стало, приди сюда озлобленные пролетарии. Чует кошка, чью крысу съела. Таким макаром мы к одиннадцати часам и прибыли уже к рисской военной миссии, где, как выяснилось, нас уже вполне ждали.
Двор миссии представлял из себя мрачноватое зрелище - вдоль стены вереницей гробы, некоторые уже заколочены, некоторые еще открыты. Нас именно что ждали, точнее Колю с безымянным для меня солдатиком. Их тут же приняли, и бережно понесли к открытым гробам. Собственно, без всяких там сантиментов, амуницию всю мы с них еще утром обобрали, разве что сапоги снимать побрезговали. Так что воины в последний поход вполне готовы. Телегу я сдал дряхлому сержанту, сообщив, что это трофей моего взвода, на что он только кивнул. Понурые тут все - ну, да и понятно, полсотни гробов пусть и в не очень тесном дворике не способствуют веселью. Едва успел сдать телегу, как пришлось забирать ее обратно - выбежал тот самый бледный рыхлый капитан, на которого оставляли безопасность миссии - судя по всему, как раз и есть местный особист. И велел, раз 'всех привезли', грузить на телеги и везти хоронить. Как-то излишне быстро, с одной стороны, с другой - все понятно, хоть и поздняя осень, но тут, у моря, на юге - тепло. Потому - лучше побыстрее похоронить. Вот и впрямь, даже подобие оркестра есть, союзные, видать прислали на мероприятие. Приготовился морально к участию в похоронах, не люблю это дело, и не потому что, а просто как-то столько уже народу еще в той жизни зарыл, и своего, и чужого, что пришел к формуле 'помер Трофим, и хер с ним'. Живым надо почести и прочее хорошее делать, если хочешь что-то сделать. А этим уже поздно, все. Был человек - раз - и стал кусок мяса. Пусть по форме и похожий. Иногда. А иногда и вовсе лучше и не смотреть. Так что не люблю я всех этих пышных и формальных похорон, поминок и подобного. Но, надо.
Однако ж, майор нас избавил от сего. Выйдя, оглядел нас, я только что руками не развел... а может, и развел даже - мол - а что я сделаю - что осталось, в каком есть виде. Наплевав на бестолковые приказы капитана, построил и дал доклад по всей форме. Кратко, но емко. Все задачи выполнены, все годные к бою в строю, о потерях ранеными точных данных нет. Посмотрел на нас майор, вот не соврать, прослезился самую чуть, поблагодарил зычно, мне даже руку пожал. И - отправил отдыхать. Оно и понятно - в таком виде мы любое мероприятие испоганим. Да и действительно, отдохнуть бы. Хотя, надо сказать, неплохо мы и выспались. Но Горн и вовсе добил - приказал какому-то молоденькому сопляку нас сопроводить - в городские бани. Там, говорит, вам сегодня бесплатно и в количестве. Форму сдать в стирку и починку, это тоже все оплачено, город платит. А уж дальше и вовсе срезал, прям отец родной. Достает из кармана деньги, и отдает с приказом - в лавке за углом взять на всех пива пару бочонков. Ибо баня без пива - время на ветер. Но, тут же построжил - в меру. Чтоб без перебора. К завтрему чтоб все были как оловянные солдатики. Потому как завтра будем получать все причитающееся. Смотрю, глазенки-то у моих загорелись. А он и вовсе добивает - а как все 'это' в городе совсем закончится, дня через два-три, не позже - будет нам всем по двое суток увольнения. Гаркнули 'Рады стараться!' так, что только что штукатурка не посыпалась. Вот, это я понимаю, это жисть!
***
Однако, это пусть и не баня, а тоже хорошо. Помыться - отдельный закуток, там пресная вода из крана, здоровенные латунные вентили, и горячая, и холодная, там же и деревянные лоханки, скамьи, где сесть, решетка над сливом. Но это утилитарное, а вот для удовольствия... Нет, парной нету. На побережье это не принято как-то. Вообще тут париться, как у нас принято, чтоб с веничком - не умеют. У горцев есть подобие сауны, там парят, иногда травами в смысле запах дать, а вениками хлестать - нет. Да и горская сауна тут за дурной тон считается. Тут вместо этого - огромные ванны из какого-то то ли известняка, то ли даже пемзы какой - и не поймешь - вроде и гладко, а не поскользнешься, и камень теплый на ощупь, как газобетон какой или вовсе пенопласт. Наверное, все же - пемза. И полнехоньки эти огромные ванны горячей морской воды. И сиди, или лежи в ней, как в джакузе, наслаждайся... пиво можешь с собой взять, рядом на камень поставить - кружки тут местные нам выдали, обычно под залог дают, но нам просто по счету. Оспадя, блаженство-то какое! Вот только сразу как-то стало ясно, сколько же любимая тушка за прошедшие сутки перетерпела. Все порезы-ссадины-царапины и прочее разом прочувствовалось. Выли мы поначалу и стонали, кое у кого и посерьезнее раны были, правда что бинты грязные мы сразу в мусор, а чистые с собой есть, потом намотают. Ох, и болело же все поначалу! Как кошки драли, а ведь до того и не замечал вроде. Однако потом постепенно утихло, как-то полегче стало. Так вот и ходили от ванн к столу и опять к ваннам, даже и разговоров то не было особо, все просто нежились. После этого велел я, чтобы доставали уже.. это. Еще вчера вечером, перед тем как употребить гостинец от майора, предупредил всех. То, что самогон наверняка нашли и сперли на зачистке, я не сомневался. Вряд ли много, но есть ведь, наверняка. Предупредил больше для не моих, остальные с фронта знают - если что - пристрелю нафиг. А теперь пусть достают - ибо пиво на ветер деньги без водки. Достали две невеликие бутыли - тут уже сели, помянули всех, у одного паренька аж истерика случилась - ну, понятное дело, отходняк. Ничего, бывает. Потом помылись, погрелись на лежанке... да и снова в ванны! Когда еще такое выпадет. Между прочим, в эти 'чистые' бани попасть стоит аж два гривенника - очень даже себе сумма. Ну да, это, в общем-то, не то чтоб помывочный пункт, а вроде как в аквапарк у нас сходить. Или вроде того. В 'простой' зал сходить, где помыться можно обычно - стоит пять копеек серебром. Тоже много, но и баня все ж городская, и все условия. Есть и гораздо дешевле, а босяки какие и попросту в море мыться могут. Так что, похоже - городские нам весьма уважение выказали. Когда прикончили второй бочонок, подумал, что зря вот так сразу от девок отказался. Не любитель я конечно такой групповухи, и наверняка это в оплаченные городом услуги не входит - но и закутков с ваннами тут пара есть, чтоб народ не смущать, и денег у нас имеется, в общем-то. Пока мысль эту лениво додумывал, в дверь вдруг весьма настойчиво застучались. Хорошее настроение не то чтобы улетучилось, но весьма себе насторожился. Придвинулся поближе к тому месту, где револьвер в кобуре лежал, и послал молодого солдатика отпереть. Не нравится мне, когда так стучат. Что-то подсказывает, что вряд ли это подопечные морского волка к нам ломятся, с навязчивым предложением продажной любви, или хмурые ребята с министерства культуры принесли постиранную-поглаженную форму. А как все хорошо начиналось...
Глава 6.
Солдатик дверь открыл, я напрягся было, да и остальные из старичков, смотрю, ненарочно так около ружей своих оказались. Входят двое - в армейской форме и в полицейской, что ли. И с порога вопрошает мент:
– Кто здесь будет взводный Йохан?
– Ну, я взводный йохан - отвечаю. С места не двинулся, потому как, во-первых оба они сержанты, во-вторых имел я их в виду. А они чуть ли не строевым ко мне на три шага подходят, и полицай навытяжку объявляет:
– Вам надлежит явиться в Улльский Военный Трибунал, незамедлительно!
– Ничорта подобного - заявляю ему наглейшим образом, хотя очко-то екнуло. Не иначе таки нашли тех, в балочке, и теперь разматывают. Но вот фигушки вам... хотя, конечно, прижали качественно - куда отсюда денешься - через канализацию соплей не утечь, да и из одежи только простыня.
– Что?!
– аж вызверился полицейский. Впрочем, похоже, чисто по профессиональной деформации - ну, не привык он к такому. А мне, собственно, плевать, обрываю его сразу: