Ландскнехт. Победителей не судят
Шрифт:
– А то. У меня есть командир, его высокоблагородие майор РИССКОЙ армии Горн. Так что - извольте передать приказ, сержант. Или благоволите не нарушать наш законный отдых.
– Кгхм... Господин сержант... Простите, сержант Вуц несколько неверно изложил...
– это вклинивается армейский - Дело в том, что господин военный прокурор, его благородие капитан Бире ПРОСИТ Вас неотложно прибыть в Трибунал. Мы извещены, что Вы изволите законно отдыхать, но майор Горн сам нам подсказал, где Вас найти... Не так ли, Вуц?
– Эм.. Да. Я это. Не то имел в виду - заливается краской полицейский.
– Так, судари мои, я же ведь тоже вовсе не то имел в виду - ласково им отвечаю - Я жеж что
– Господин сержант! Господин сержант!
– это морской волк бежит уже от двери (а салабону, что должен был дверь запереть, или как минимум там наблюдать - влетит, делаю знак Боре - получит салага), подслушивал, ясное ж дело - Не извольте беспокоиться, господа, я передал указание, в лучшем виде все сделают, четверти часа не пройдет!
– Вы позволите мне дождаться?
– спрашиваю у сержантов. А когда те кивают, снова предлагаю - Так может быть - изволите к столу?
– и, обернувшись к своим, говорю - Ну?
– Эм.. хм.. так это... все, командир - ишь, Боря за всех отвечает.
– НУ?!
– секунда молчания, вздохи, и появляется третья бутылка самогона. Может быть и действительно последняя - Вот, так-то лучше. Так как, господа сержанты?
– Кхм. Вообще-то. Не положено. Да-с.
– А вон черемша соленая, она запах отбивает. Много же никто и не предложит, вы на эти рожи посмотрите, и так-то страдают, что делиться пришлось. А закуска-то какая! Ветчина аж прозрачная, и сыр со слезой.
– Ну.. если немного... То отчего нет... все равно же ждать... Как думаешь, братец?
– Так да. А сегодня стоит. Помянем всех. У нас тоже много побито народу...
– Ну, стало быть, за то и выпьем...
Попытка разговорить сержантов, на что я прокурору сдался, не удалась. Сами не ведали, напирали лишь на то, что действительно именно просили прибыть как можно скорее. Но именно как можно, а не как есть. Отправили в миссию, куда уже вернулись с недолгих похорон все риссцы, и там у Горна выспрашивали, ему же и бумагу оставив. На что Горн отправил их сюда, но без всяких приказов мне. То есть, если так подумать, оставив полную возможность мне на свой страх и риск послать прокурора подальше. Замотать все это дело, затянуть. Очевидно, что майор не хочет влезать в непонятки, не зная точно, чего мы там где успели намутить, и страхуется, чтобы если что - остаться наверняка в стороне. Ну, что ж, своя рубашка ближе к жопе.
Тут пришли работники минкультуры, притащили мою форму. Действительно выстирана и вычищена, отглажена. Утюгом что ли и сушили - сыровата на швах, но ничего не поделать, дальше кобениться нехорошо. Надо идти, пока все выглядит довольно безопасно. Хотя с прокурорскими дело иметь, так лучше б нет, чем да. Быстро облачился, назначил как обычно Борю старшим и велел по получении формы неспешно отправиться в миссию, ну и под конец навесил на себя портупею с револьвером. Никак сержанты не отреагировали, хотя, о чем я - надо будет, так и на месте отберут. Винтовку, ранец и гранатные сумки велю ребятам притащить, негоже к прокурору в полной выкладке идти. Ну и двинулись, причем сержанты вроде как не конвой, а сопровождение.
...Военный
– Господин военный прокурор Вольного Города Улле! Сержант рисской (самую чуть выделил это голосом) армии, временный командир взвода Йохан, по Вашему вызову прибыл!
– конечно, полное нарушение субординации, докладывать капитану, даже не спрося мнение вышестоящих... но они-то мне никто и звать никак, в общем-то. Пусть сразу немного уяснят. Впрочем, не вызвало особо эмоций - капитан на судей глянул, Палем кивнул - все нормально. Отослали сопровождающих, и капитан говорит:
– Господин сержант, я пригласил Вас, дабы взять с Вас показания, касательно дела о дезертирстве мичмана Улльской эскадры Олема Крафта.
– и, невзначай, рукой так в сторону кажет. Я туда невольно башку чуть скосил - ах, ты ж, сучонок! Точно, сидит в уголку, распоясанный, за решеткой, в нише. Не один, правда, в соседней нише - в таком же виде солдат, которого я с донесением отправил. Вот ведь сука малолетняя, чудом тогда только обошлось, что не драпанули солдатики. Чуть всех не подвел... Ну, держись, гадёныш, в прошлой жизни у нас как-то считалось всегда западло прокурорским своих сдавать, но какой же ты мне, сука, свой...
В общем, сдал я мичмана, со всеми его потрохами, без всяких двоемнений изложив все в ключе - да, будучи обязанным возглавить командование после гибели лейтенанта Лорана - бежал с поля боя, бросив солдат на произвол судьбы. Да, мне пришлось возглавить, так как кроме меня никого не осталось - второй сержант был тяжело ранен. Да, подтверждаю, что более его не видел, в бою он не участвовал, дальнейшие его действия и местонахождение мне были неизвестны. О чем и доложил письменно своему командиру, майору Горну. Да, готов подтвердить свои слова присягой и подписью. Вот так, кранты тебе, сучонок. Защитник даже не пытался что-то у меня спрашивать. А я лишнего говорить не собирался, да и чего тут сказать еще. Только, когда капитан Бире спросил, не желаю ли я что-то добавить, сказал:
– Господин прокурор, господа судьи. Сей солдат - указываю на клетку - был мною послан с донесением, и коли иной вины на нем нет, то прошу внести мое мнение: С боя он не дезертировал, смело вместе с нами атаковал врага, и был действительно мною отослан с докладом, ввиду того, что он у меня в отряде остался один, кто хорошо знал бы город. Прошу сие мое мнение учесть.
– Хорошо, сержант, не беспокойся - улыбается уже Палем, и таки это вписывают в протокол. Ну а чего, к этому солдатику у меня претензий нету, а его, похоже, под горячую руку замели. Может, и поможет мое 'мнение'.