Ландскнехт. Победителей не судят

Штейн Алексей

– Гранатами, бей! Ложись!
– и гранату поперед себя метнул, стараясь поближе к пушке попасть. Даром что не так чтоб и близко, а меня уже наши кое-кто и пообогнали. Мои-то смышленые, и поопытней, - разом гранаты кинули, и попадали, а приписные давай копошиться, кто на колено хоть сел, а кто и стоя - ну, тут пушкари таки расчехлились там. Им-то пулемет пофигу, пули по щиту лупят, как горох, а эти там возятся, вот и зарядились, несмотря на огонь. Ну и пришлось картечью по тем, кто в центре был, да залечь не успел. Краем глаза видел - пару срезало, как кегли полетели. Мать их всех так, нас же тут поди уже ополовинили... Тут думать некогда стало - гранаты начали за баррикадой рваться. Удивительное же дело, но ни один не лопухнулся, под ноги не уронил, не бросил по эту сторону баррикады - все более-менее удачно легли там, знатно вышло - три десятка гранат почти разом - ой, сурово получилось... Душа поет и радуется, и просит добавки.

– Вперед, в штыки! Бей голодранцев!
– и сам вскакиваю, бегом, бегом туда, пока там не очухались... Ну, паскуды революционные, сейчас мы вас научим Родину любить...

***

... Взять Заводоуправление, превращенное выстроенными вокруг него баррикадами в эдакий узел сопротивления, оказалось не то чтобы просто, но довольно быстро. Гранатами мы уничтожили сопротивление на баррикаде, и когда

ворвались, то просто по-быстрому добили всех, кто там еще был относительно живой. Расчет пушки, которую разворачивали на нас с другого края площади, перестреляли моментально, и тут на нас сыпанула толпа пролетариев из здания управы. Почти все - вооруженные только холодняком, какие-то самодельные мачете из полосок стали, изредка револьверы, цепи и обрезки прутьев, иногда заостренные. Это все рассмотрели после боя, а тогда просто положили всех дружными залпами - это вам не это.

Тут же отправляю группу зачистить здание управы, остальных - на периметр баррикад, они тут типа круговой обороны организовали. И пушка, та, которую на нас развернуть хотели - смотрит как раз на ту улицу, что в сторону Моручилища идет. Вроде как оттуда теперь главная опасность - направил туда группу во главе с Борей, сейчас не поймешь, отделение это, или просто случайно рядом оказались, не до того. Грохнуло несколько выстрелов в управе - нашли, видать, кого-то упрямого. Тут начали рваться снаряды внизу, у баррикады, наши все всполошились, я сначала было обеспокоился о судьбе раненых, но потом подумал, что глупости, ерунда это. Шрапнели рвутся, видно же. Какой идиот додумался? Впрочем, у пушки лежат побитые вовсе и не солдаты, а мастеровые - солдат среди убитых не очень чтобы и много. Скорее всего, солдаты оставшиеся - чисто пехота, а в пушкари пошли рабочие - они хоть знают некоторые, как пушку зарядить, чего куда дергать. А солдаты могут и не знать. Я вот, например хрен его поймет - подошел, глянул - стремная какая-то система, в Речном шестифунтовки попонятнее были. Хотя... присмотрелся - вроде в музее каком-то похожее видел - не то французская, не то австрийская пушка - вместо затвора - диск такой толстый, повернешь - дырка в ствол, обратно - закроется. Вот ручка, а как открыть? Подергал аккуратно, сообразил - стопор там такой зачем-то, кнопочка, нажал - и повернулось почти до конца, гильза в стволе торчит, настрелянная - успели зарядить подлюки. Двинул чуть дальше рукоять, с усилием, и мне чуть не на ноги вылетает блестящий латунью патрон. Обосратушки, представил, что вот рванет сейчас, то-то стыда не оберешься. Однако, обошлось. Машинально поднял блестящую игрушку, присмотрелся. Эге, интересное же дело. В нем что, тряпка какая-то?.. Натурально каким-то дерьмом, промасленной бумагой, что ли, запыжен, как прозаический охотничий дробовой патрон... а внутри скрап какой-то, гайки, шайбы, болты гнутые-ломаные, обломки какие-то... Это что ж такое? Сунулся к ящику, что рядом стоит - а там всего-то несколько шрапнельных патронов лежит, и рядом, в какой-то корзине, видать с производства, детали в них таскают, что ли - такие же самокрутные уродцы. Посмотрел в отстреле - валяется ведь несколько гильз из-под картечи, с картонкой вместо снаряда. Молодцы жандармы, вовремя этих гадов на снаряды обули! Пошел ко второй пушке - там посытнее, ящик шрапнели, ящик картечи, ну и самокрута корзина. Живем, однако!

...Потери оказались не такие уж и огромные. Треть от общего числа. Из моих, обидно - Хумоса и Бака завалили. Насмерть обоих. Жалко. Из улльцев только один солдат уцелел - по их мундирам прежде всего били. Раненых с десяток, но только трое плохих. В остальном все у нас неплохо. Гранат только мало. Зато теперь пушки есть. Много пушек! Так вышло, что, похоже, половина всей мятежной артиллерии - в наших руках. Кроме двух пушек на баррикадах - еще полдюжины стояли за воротами под стеночкой Заводоуправления. Такой вот подарок. Теперь надобно нам все это счастье удержать, потому как вышло, похоже, наоборот - не мы от Нахимовки отвлекли врага, а они там, в училище - от завода. Сейчас, поди, сообразят, и обратно ломануться. Пушки, опять же - без них мятеж и вовсе сразу обречен. Хотя тут пушки без боеприпасов вовсе, кроме этих двух. Но все же. Подозвал Борю, показал, как пушкой пользоваться - он толковый, сообразит. Ключа для установки шрапнелей не нашел - похоже, маслопупые вообще не разбираются в военном деле, ну что с них, с коммунаров-то, взять. Их дело гайки крутить, где укажут, а они воевать сунулись. Кое-как выкрутили трубки на полторы секунды на нескольких гранатах. Велел шарахнуть несколько шрапнелей в сторону Моручилища, пусть наши парни пуганут малость врагов. Много беды шрапнель там не наделают, тем более навел кое-как по стволу повыше, перелеты и вовсе пойдут в Босяцкую - туда не жалко. А паники, надеюсь, прибавим. И тут же - донесение в штаб. А то чорт его знает, что там этот сопляк-мичман нарасскажет. Доложил о взятии и о наблюдаемых трудностях в районе училища, отметил взятие в трофеи артиллерии, упомянул потери и необходимость эвакуации раненных, а так же нехватку гранат. Гранат пока хватало, но лучше заранее. С прискорбием сообщил о гибели командира, лейтенанта рисской армии Лорана. Вырвал лист, подозвал последнего уцелевшего улльца.

– Город знаешь?

– Точно так, господин сержант.

– Бери донесение, и бегом в штаб. Винтовку оставь.

– Но, господин сержант...

– Там внизу лейтенант наш лежит. У него револьвер возьмешь. Патроны и гранаты тоже оставь, нам нужнее, а тебе легче. И бегом.

– Есть!

Собрал раненых и отправил ребят оттащить их всех вниз, благо уже и прогорело у баррикады, снаряды вроде отвзрывались. Авось, обойдется. Пусть там все и засядут пораненные, вместе, и ждут помощи. Стал думать, кого послать за нашими пулеметчиками - а тут они и сами заявились - сообразили. У них потери невелики - одному шрапнельная пуля в плечо пришлась, его оставили там же, где все наши раненные, у моста, а еще одного крайне неудачно наповал через узенькое окно прямо в голову завалило. Притащили не только свою каракатицу и остатки лент - у них едва четверть боезапаса ушла, но еще и подрезанный Колей бинокль с убитого лейтенанта. Молодец, шныряга, я не успел сообразить, да и некогда было. Загнал их, вместе с пулеметом и биноклем, на башенку Заводоуправления - вот теперь точно, капец вам, гады, только суньтесь, кровью умоетесь! Только успел кое-как распределить всех, расставить, раскидать боезапас от убитых и трофеи, как эти народовольцы хреновы и полезли со всех щелей, как тараканы...

... Первые две атаки со стороны Моручилища мы отбили относительно легко. Пушка, и пулемет с башни помогли. Из пушки стрелял Боря (я этим самокрутным дерьмом стрелять опасаюсь, ну его нафиг, еще разорвет пушку!), а я метался по территории, делая вид, что командую и ситуация под контролем. На третьей отбились чудом, боеприпасы к пушкам кончились, у пулеметчиков набитые ленты кончились еще на второй атаке, и теперь они там лихорадочно их набивали, торопились, иногда из-за неровно набитых лент пулемет клинил, в общем, тоже уже не особо помогало. Солдаты, а теперь вместо работяг в основном пошли именно солдаты, почти ворвались на баррикады. Хорошо хоть, что часть

наших, раненых в первых атаках, я отправил в здание заводоуправления - они оттуда открыли беглый огонь из винтовок, и мятежники дрогнули, побежав. Мы их даже вслед не стреляли - практически нечем было, расстреляли все патроны, что были в патронташах, а гранаты я приказал беречь. А четвертую атаку мы прохлопали - эти гады все же сообразили, забрались на чердаки, и стали по нас оттуда стрелять, измученные солдатики дрогнули, и мы побежали прятаться в здание управы. При этом изрядно народу потеряли, хорошо хоть догадались кто-то из моих парней кинуть пару дымовушек. Ну и на башне пулеметчики проснулись - скупыми короткими очередями стали срезать тех, кто стрелял в нас из слуховых окон или вовсе обнаглел вылезти на крышу. Но баррикады мы просрали - рванувшие с воплями мятежники их заняли, и, перевалив - побежали к управе. Вот тут-то стало по-настоящему страшно, пошли в ход гранаты, пулемет не мог нам помогать, и вскоре мы отдали им первый этаж, отступая на лестницу. Помогало множество трофейных револьверов - пусть и дрянные, гражданского образца, но все лучше, чем ничего. Потеряли мы на этом массу народу, мне уже пришлось вместе со всеми участвовать в драке, револьвер перезарядить было некогда, и приходилось орудовать винтовкой кого-то из убитых. В общем-то, стало совсем грустно все как-то даже, с непривычки, как говорил товарищ Сухов. Но, в общем-то, повезло. Во-первых, запас гранат пошел в ход, да пулеметчики, у которых ленты вовсе кончились и пулемет напрочь чего-то заклинил, не стали возиться, а ссыпались вниз, с неизрасходованным боезапасом, давай лупить с винтовок. Во-вторых - как в хорошем кино, подошла кавалерия из-за холмов. Можно даже сказать, марнское, то есть улльское, конечно, такси. Как потом рассказали, взбешенный гибелью Лорана Горн вытребовал у Палема дочерта резервов, посадил их на пролетки, и моментально перебросил их до самого Гадюкинского моста. И когда эти ребята, из тыловиков и артиллеристов, потея от страха, и сами себя подбадривая диким криком, ломанулись во фланг мятежникам - те дрогнули и начали отступать, а потом и попросту бежать. Виктория, как говаривали в старину, вышла полнейшая. Кое-как спустились мы вниз,, чуть ноги не переломав на лестнице, заваленной мясом. Встали посреди большого привратного зала, осмотрелись. Сразу вспомнилось каноничное 'Ну и накрошили же...'. Воняет горелым порохом, взрывчаткой, кровью и дерьмом. Гильзы стреляные хрустят под ногами, вперемешку с битым стеклом. Устало наблюдаем, как прибежавшие спасители тыкают штыками всех не наших, а наших бережно вытаскивают и складывают во дворе. Пару впрочем, оказались живыми, пусть и без сознания. Увидел убитого Оржи. И еще одного 'киборга' из моего отделения, который уже долго держался. А тут вон оно как. Обидно. Такой хороший материал был, а разменяли тут на всякую шваль. Из старых у меня остались только Вилли, Боря и Коля. И все. Всего потерь было много, нас снова набирался едва взвод - причем больше половины наши, фронтовики, все же выучка дала себя знать. Но, суко. Как же обидно за парней... Вынул полагающуюся мне, как взводному (взвод-то я сдать так и не успел) луковицу, посмотрел. Послушал у уха - идет. Пошел искать кого-то из офицеров среди прибывших, нашел союзного артиллериста, испуганно шарахнувшегося - видок у меня не очень, перепачканный во всем, в чем можно, и растрёпанный. Но офицер отнесся с пониманием. Спросил я у него, 'скоко время'. Переспросил. Да падшая же женщина, не может этого быть. Всего двенадцать дня. Когда же этот день кончится?

... Нет, все правильно. Все верно. Надо конечно добивать. Все понятно, каждый штык на счету. Все логично, и вообще грех жаловаться - нас пустили-то на зачистку, и даже дали пожрать и отдохнуть полчаса. И даже гранат привезли аж телегу! И еще обещали подкрепления. Но, господи, как же оно уже надоело! Нам приказали зачистить территорию завода, Что, в общем-то, было халявой - после разгрома у Заводоуправления мятежники сдрыснули кто куда, в основном в рабочие кварталы, и там сейчас вспыхивали перестрелки. Как нам рассказали, Моручилище взято, там парни тоже феерично отличились, нашинковав массу люмпенов, и часть их главарей. Хотя кое-кому из главарей, похоже, удалось уйти. Но жандармы и ополченцы уже берут в кольцо пригороды, ставя блок-посты на трассах - теперь из зоны АТО ни одна тварь не вырвется. Ну, по крайней мере, теоретически. А на заводе, по идее, если и есть кто, то немного.

С таким настроением мы и начали шерстить завод. Всегда нравился индустриал. Есть что-то невыразимо привлекательное в этих закопченных краснокирпичных строениях, этих несовершенных, но при этом изящных механизмах с их нерациональными плавными очертаниями. Хотя, работяг я понимаю - условия труда здесь ужасные, начнешь тут от такого бунтовать... Но - не сейчас. Война, надо понимать. Мы тут, практически, новую великую империю строить пытаемся, возрождаем величие - а им свободы подавай и хороших условий жизни! Нет, я не против - но только не стоит говорить это солдатам в окопах. Хотя, солдаты Улльского пехотного полка как раз и восстали, чтоб в окопы не попасть. Сволочи, короче говоря. Все они, и рабочие и солдаты. Не хотят сдохнуть за наше общее величие. А теперь за это сдохнут низахрен собачий.

Нет, специально мы, конечно, никого особо не убивали. Ну, одному дурачку не надо было палить из револьвера - и не забросали бы его вместе с товарищами гранатами. Просто взяли бы, избили прикладами. И связав, потащили бы к управе - там их пакуют какие-то ухари из полиции. В итоге и его убило, и еще двоих так покарябало, что я разрешил прирезать их штыками, чтоб не мучиться с перевязками и тасканием.

Еще одного работягу, зажимавшего разорванный осколками живот, дострелил лично из милосердия. Все одно без сознания и не жилец. Ну а еще кого-то кто-то из наших пристрелил почему-то. Не знаю почему, лень было выяснять. Наверное, за дело. Так мы, можно сказать, лениво прочесывали территорию, пока не наткнулись на старую литейку. Сейчас литейки тут нету, а это от прошлых времен, развалины, почитай. Но - с подвалом. Пойманный поблизости молоденький подмастерье со сломанной рукой (а нефиг кочевряжиться... а мог бы кстати, и с двумя сломанными быть пойманным, если б не сообразил, что отвечать надо быстро и правильно) быстро рассказал, что подземелья там довольно обширные. Даже входы-выходы показал. Покидали гранат, но лезть туда не решились. Паренек сообщил, что там завсегда прятались всякие, и прятали всякое. И сейчас наверняка там кто-нить засел. А, по его рассказам, там можно и большой компанией серьезно нарваться. Подумал немного, и отправил бойца за обещанной нам подмогой. Нефига, мы и так перерабатываем уже сегодня.

...Жаль подмога не пришла. Да уж. Пришла-то пришла, но что это есть? Трое жандармов, причем один из них старшина, или по-ихнему - вахмистр, пригнали группу каких-то оборванцев, с дюжину. Кто в чем, ей-богу. Но на некоторых форменные полицейские брюки, а на одном и мундир. Морды почти у всех слегка подбитые, хмурые. Оружия нет.

– Это, извиняюсь, вашбродь, кто ж такие будут? Нам бы, вашбродь, людей, чтоб в подземелье здешнее лезть.

– А вот они, господин сержант - эвона как, уважительно, мелочь, а неплохо!
– и полезут. Они эти подземелья немного и знают, некоторые по долгу службы и посещали иногда. Так? Так... Это, господин сержант, местные полицейские. Которые позорно бросив службу, б е ж а л и от бунтовщиков, убоявшись расправы. Это из-за них вашим ребятам повоевать пришлось...