Ланкаст. Третья планета
Шрифт:
– Привет, надеюсь я вам не помешала, – наигранно вежливо проговорила я и собиралась пойти прямиком обратно к себе, но девушка сделала шаг в сторону и оказалась на моем пути. В проеме, ведущем в ее комнату виднелась мужская фигура, но мне не хотелось туда смотреть. Скрестив руки в ожидании объяснений, я надеялась услышать что-нибудь про розыгрыш или правдоподобное, логичное оправдание всего услышанного.
– Нет, я как раз ждала тебя. Хотела извиниться, что не предупредила. Это Каллен, мой друг, он побудет какое-то время здесь, я могу заплатить вдвое за нас двоих, надеюсь это не проблема? – ломая руки за спиной, поинтересовалась девушка, а мне по одному виду было ясно, что чего-то не договаривает. Жутко не хотелось позволять оставлять его, но и отказать язык не поворачивался. Бросив суровый взгляд на парня, спрятавшегося обратно
– Почему бы нет, пусть и друга своего приводит, когда того выпишут. Деньги лишними не бывают. Спокойной ночи, у меня были тяжелые два дня. Говорите пожалуйста потише, а то вас на всю квартиру слышно, – надеясь, что так они поймут намек, я обошла Настю и скрылась у себя. Стоило закрыть дверь, как раздались шаги и щелчок замка соседней.
– Она все слышала, – шепотом проговорила Анастасия, но ее это не спасло. Мои чуткие уши или ее громкий голос сделали свое дело и даже сквозь стену эти слова донеслись до меня. Проведя рукой по волосам, я хотя бы знала, что они в курсе моей осведомленности.
– Ты это в ее судьбе прочитала? – усмехнулся парень, вызвав во мне лишь еще больше негодования, чем было прежде.
– Нет, она очень толсто об этом намекнула. В том-то все и дело, не знаю насколько тебя во все это посвятили и поймешь ли ты, о чем я, но я не вижу ее судьбы, – на этом их разговор закончился, а мои мысленные процессы в голове только начались.
На утро проснулась с жуткой головной болью от того, что телефон надрывался где-то на полу. Очухавшись и вспомнив, что не вытащила его из кармана одежды, скинутой перед сном тут же в ногах дивана, первым делом захотелось разбить трубку о стену. Подавив это желание и приняв сидячее положение, рот непроизвольно зевнул, нагоняя еще большую жажду вернуться на подушку и плюнуть на все пары. Тем временем телефон все не сдавался, заставив нагнуться и дотянувшись до свитера, вытащить его. Это оказался не будильник, а звонок от Антона, на который я поспешила ответить, чтобы не волновать его еще больше.
– Да, да, я уже встаю, – пробубнив в трубку и спустив ноги на пол, я попыталась нащупать ими тапки, но вспомнила, что они вероятно остались в коридоре, так как вчера в комнату входила в обуви. Недовольно причмокнув и взявшись за расческу, плохо представляла, как буду разговаривать по телефону и причесываться одновременно.
– Только не говори, что подслушивала разговоры под стенкой соседей, – недовольно высказался Антон, и по звукам у него на заднем плане стало ясно, что он уже едет на учебу, а значит и мне следует поторопиться.
– Я не подслушивала, они ни о чем и не говорили. Почти, – в моем голосе слышалась неудовлетворенность, и поняв это, захотелось ударить себя по лбу. Нельзя показывать заинтересованность всем этим, иначе не дай бог за ненормальную примет и прощай мои не долговременные отношения.
– Жду тебя в аудитории, – недовольно бросил он, а мне на глаза попалось распечатанное расписание, и только после того, как Антон повесил трубку, я поняла, что учиться сегодня не пойду. Предметов, по которым у меня были долги не намечалось, так что вполне можно посвятить весь день работе и пациентам. Более всего сейчас интересовал один из них, пусть и сильно пострадавший, но у меня был шанс допросить его. Натянув на лицо улыбку, а на тело одежду, я обулась прямо в комнате и поспешила в больницу.
С утра меня никто не ждал, так что для старшей медсестры стало большим сюрпризом и облегчением появление лишней пары рук. Особенно если учесть, что за это время никто не заплатит, так как моя смена начинается только вечером. Выполнив несколько поручений для вида и напросившись в нужную палату, поспешила к своей цели. Здесь почти ничего не изменилось, вот только кровать слева от входа пустовала, теперь больных осталось лишь четыре. Проверив троих с осложнениями и ожогами, и убедившись что пока никаких улучшений у них нет, подошла к интересующей кровати. То, что я сейчас собиралась сделать полностью противоречило всем правилам больницы и моральным устоям ее персонала, но не было другого выхода. Мужчина был в сознании и с первой минуты наблюдал за мной взглядом. Стараясь не встречаться с ним глазами, боясь, что снова в них утону, я присела на край кровати и потянулась рукой к бинтам на голове. Остановить меня у него не вышло бы, из-за повязок так высоко поднять ладонь парень не мог, ему оставалось только попробовать отстраниться,
Мужчина напрягся, словно оголенный нерв, не почувствовать этого было невозможно, как и огрубевшей кожи, покрывшейся рубцами из-за ожога. Прикосновение явно болезненно и человек не притворяется, как и все остальные раны на нем совершенно реальны, не грим. Вспомнив, что у него есть еще и переломы, стало стыдно в том, что я усомнилась в нем. Сглотнув ком в горле и вернув все на место, как можно менее болезненно, глаза наконец встретились с его, так мне хотелось показать, что он может мне довериться.
– Вы слышите меня? – голос дрожал, так как говорить приходилось шепотом. Нельзя беспокоить других пациентов и привлекать внимание случайных прохожих из коридора. Он никак не ответил и это напрягало. Вероятно голосовые связки были повреждены и говорить больной вовсе не может, ну хоть рукой там махнуть или шелохнуться. Повторив свой вопрос, чуть приблизившись к его лицу, я сжала пальцами простынь от волнения, и парень заметил это. Глаза закрылись и тут же открылись снова. По спине пробежала капелька пота, я не заметила, когда в палате стало так жарко, но назад дороги не было. Руки дрожали не знаю почему, ведь ничего страшного в разговоре с пациентом нет, мы часто общаемся с ними.
– Хорошо, моргаете – это значит да, не моргаете – нет. Договорились? – он так же медленно моргнул, вероятно даже столь незначительные движения причиняли парню боль, но он превозмог ее. Неужели ради меня? Откинув эту мысль, пришлось вернуться к тем, с которыми я сюда пришла, – Вы знакомы с Анастасией? – никакой реакции. Пациент все так же внимательно смотрел на меня с присущей его взгляду злобой и яростью. Вероятно нет, что радует в какой-то мере, – А с Калленом? – это имя давалось тяжело, больше походило на Американское или фиг знает чье. В нашей стране такие имена всегда резали слух, особенно тем, кто никогда не бывает за границей и путешествует только благодаря просмотру фильмов. Одно дело слышать его из телевизора или компьютера, а другое на улице или у себя дома. Глаза парня закрылись и снова открылись, а я поймала себя на мысли о том, какие же у него длинные ресницы и почему они не обгорели? Встряхнув головой и снова возвращаясь к теме, вдруг вспомнился первый подслушанный разговор здесь же, в палате, – Сия, вы знаете Сию? – так Каллен назвал Настю и сразу показалось тут что-то не так. Больной снова моргнул, подтверждая мою теорию. Это имя он прежде слышал, но никак не то, которым она назвалась мне и какое я видела в паспорте с почти не похожей на нее фотографией. Взгляд мужчины сам вдруг изменился, теперь он словно светился от радости или счастья. Словно добился цели к которой шел долгое время и видишь перед собой конец пути.
– Вы участвуете в розыгрыше? – веки моего собеседника не сдвинулись с места, он по прежнему смотрел на меня, словно надеясь, что сама расскажу ему все, что бы он хотел знать. Вот только я не знала, что именно. Сглотнув подступивший к горлу ком, пока в голове рождался главный и окончательный вопрос к нему. Задай я его простому человеку, он бы явно посмеялся надо мной и пошутил в ответ, или же наоборот покрутил бы пальцем у виска. Но если он знаком с Настей и ее новым другом, самыми странными людьми, которых я знаю, то вероятно такой реакции не последует, – Вы с другой планеты? – это уже было мало похоже на реальность, но как по другому сформулировать вопрос, чтобы он донес весь требуемый смысл, мне неизвестно. Когда глаза больного закрылись и открылись снова, сердце чуть не остановилось. Вскочив с края его кровати и сделав шаг назад, я чуть не споткнулась о соседнюю койку. Руки дрожали сильнее, чем в начале беседы, во рту пересохло. Все это казалось просто дурным сном или неудавшейся шуткой, но кто пойдет на такое извращение ради шутки? Подговорить настолько раненого человека так ответить на мои вопросы, если я приду? Это каким надо быть монстром, чтобы издеваться над ним, ведь каждый раз, когда веки больного опускаются – это причиняет ему боль. Да я и сама не лучше тогда тех, кто его подговорил. Рука пациента сильнее сжала перстень, именно это движение заставило меня очнуться и снова встряхнуть головой, в надежде, что мысли тут же разлетятся по полочкам.