Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце
Шрифт:
Настороженно поднимаю взгляд на медсестру, пристально сканирую ее, будто оценивая риски, и сильнее впиваюсь ногтями в ладонь Кости. Свободной рукой машинально прикрываю живот, защищая маленькое чудо, которым все-таки наградила нас судьба.
– Можно… с мужем? – малодушно прошу, потому что подсознательно не доверяю врачам. Только Воскресенскому. Ему – полностью.
Кажется, что когда он рядом – мне и нашему малышу ничего не грозит. Стоит ему отлучиться, и меня захлестывает страх все потерять. Упустить и забыть, как сон с первыми лучами солнца на рассвете. А я так не хочу просыпаться.
– Конечно! Нужно с мужем, - улыбается медсестра, а вслед за ней довольно, с затаенной гордостью хмыкает Костя, удовлетворенный своим новым статусом. Важно поднимается и подает мне руку, на безымянном пальце которой поблескивает кольцо.
Мы расписались почти сразу после того, как подтвердилась беременность. Заранее съездили к моим родителям, чтобы рассказать обо всем случившемся. Инициатором встречи стал Костя. Я долго тянула, боялась расстраивать и шокировать их, не знала, как подготовить к неожиданным новостям, но он твердил, что все должно быть правильно и по-человечески. Собирался просить моей руки у отца, готовился и переживал, но все внимание в итоге сосредоточилось на лапочках.
Родителям нелегко было осознать, что у их недавно разведенной, бесплодной дочери вдруг оказалось двое детей. Однако очень быстро, под аккомпанемент звонкого смеха и милого щебета Машуни и Ксюши, на смену их удивлению пришла щемящая радость, которую мы подкрепили аккуратным сообщением о моей беременности. Мама и папа окончательно растрогались, а Костю приняли в семью авансом. Ведь во многом благодаря ему исполнились не только мои, но и их мечты. За один день они стали бабушкой и дедушкой троих внуков.
В отличие от моих родителей, мама Кости отреагировала сдержанно. Оценила меня холодным, равнодушным взглядом, будто я не более чем неудачная, серая тень ее предыдущей невестки. Недолго пообщалась с двойняшками, пока у нее не разболелась голова. И лениво поздравила нас с пополнением.
На роспись не приехала, сославшись на плохое самочувствие. А извинялся за это Костя. Он успокаивал меня, что дело не во мне, искал оправдания ее пренебрежительному отношению. Рассказал даже о смерти отца, с которым у них была оборвана связь много лет назад. В его рассказах я уловила нечто более глубокое. Я сполна прочувствовала горечь и боль, что он усердно скрывал от всех под железной маской.
Человек, которого лишили семьи собственные родители, всю жизнь пытался построить собственную по кирпичикам, укрепить, склеить намертво, а она то и дело грозила рассыпаться, как карточный домик на ветру. Воскресенский возрождал ее из пепла, на обломках, настойчиво возводил вновь. И у него вышло, потому что в глубине души он не переставал верить.
Тогда я поклялась себе, что буду любить его за двоих. Нет, больше. Со знаком бесконечности. Поддерживать и сохранять нашу семью. Идти навстречу, а не шататься из стороны в сторону. Никаких больше сомнений! Даже если весь мир вдруг станет против него, я займу его сторону.
Парадокс, но свекровь помогла мне щелкнуть заржавевший тумблер внутри себя. Наконец-то, я включила яркий зеленый свет –
Отмечали мы тихо. Без пафоса и толп гостей. Устроили уютный праздник в обновленном кафе, куда были приглашены только самые близкие и друзья. Там же организовали торжественную церемонию, главными героями которой стали наши воздушные, прелестные лапочки. Из их крохотных ручек мы брали кольца, и это было лучшим благословением для нас...
– Так, посмотрим, готов ли сегодня малыш показать свой пол, - вырывает меня из воспоминаний тонкий голос врача. – В прошлый раз так ведь и не повернулся? – тепло усмехается.
– Стесняется, - рокочет надо мной Костя, поглядывая на монитор УЗИ.
Доктор водит по небольшому животу холодным датчиком, а я, замерев, жду вердикта. Мысленно прошу кроху открыться нам, потому что дольше мучить папочку нельзя – и так весь извелся, пока не дождался повторного УЗИ. Я уверена, что Костя мечтает о сыне, но…
– Девочка, - озвучивает доктор.
Мне не хватает кислорода, дыхание сбивается. Закусив губу, осторожно перевожу взгляд на задумчивого Воскресенского. И с трудом сдерживаю нервный смех. Что это, если не карма? Мужчина, который возомнил себя ярым женоненавистником, получил бумеранг. Теперь ему всю жизнь придется оберегать троих принцесс, кружить над ними коршуном и следить, чтобы никакой «говнюк» их не обидел.
– Поздравляю, счастливый папочка, - подбадривающе смеется женщина, откладывая датчик и протягивая мне салфетки. – Так, я вам сейчас фотографию распечатаю.
Костя молча стирает гель с моего живота, бережно касаясь его пальцами. Погружен в свои мысли, а на красивом лице – ни единой эмоции. Будто гипсовая маска.
– Ну, прости, - перехватываю его кисть, поглаживаю нежно. – Я правда хотела подарить тебе сына. Наследника. Но… - виновато пожимаю плечами.
– Рыженькая, не дури, - отчитывает меня, укоризненно покачивая головой. – Ты серьезно думаешь, что я горю желанием продолжать эту проклятую фамилию? Наоборот. Бог не зря мне всех девчонок послал, - щелкает меня по носу.
– Просто… - широкая, горячая ладонь ложится на живот, согревая его. Уверена, малыш тоже это чувствует. Нам обоим становится уютно и тепло. – Мне кажется, я только сейчас в полной мере осознал, что у нас родится ребенок. До этого все было суматошно, как в тумане. Анализы бесконечные, ты сомневалась. А сегодня… Вот же она, - кивает на монитор. – Настоящая… Дочка, - произносит с нежностью и отцовской любовью.
– Спасибо тебе за нее, Кость, - поднимаюсь с кушетки и тут же оказываюсь в его заботливых объятиях. – За всех трех лапочек, - широко улыбаюсь. Покосившись на врача, что повернулся к нам спиной, быстро чмокаю мужа в щеку.
– Слушай, но если ты решишь еще раз попробовать заделать сына, я весь к твоим услугам, - бархатно смеется, и я отвечаю ему тем же.
– Думаешь, осилишь четыре дочки? – подтруниваю над ним.
– Да хоть пять, - охотно отзывается. – Они у нас с тобой замечательные получаются.