Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся
Шрифт:
Мой старший брат. Мне не на кого больше надеяться, кроме него.
— Некисло тебя отоварили, — отозвался Чжао, окидывая меня взглядом. — Кто это был?
— Ублюдок из соседнего класса брата привел и дружков его, — уныло отозвался я. — Старших.
— А я тебя предупреждал, что этим кончится.
— Я с ними один на один дрался!
— А они не стали один на один и наваляли тебе все вместе. Да? Вот так это и бывает.
— Мне нужна твоя помощь, — произнес я.
Брат нахмурился.
— Ты начинаешь меня доставать. У меня
— Ты брата на банду променял?! Я теперь на улицу выйти не могу! Они меня там ждут. Мне теперь всю жизнь придется дома просидеть!
— Это им быстро надоест. И ты не просидишь — сегодня ты ведешь деда в парк.
— Это же твоя обязанность! Ты старший! — возмутился я.
— Это давно уже не моя обязанность, — хмыкнул брат. — Я вырос.
— Дедушка привык ходить с тобой!
— Дедушка старый, ему всё равно.
— Он опять будет на людей кидаться! Как я его остановлю?
Чжао нахмурился, покачал головой.
— Дедушка старый, а не сумасшедший. Для этого ты с ним и идешь, чтобы прикрыть, если что.
— А кто прикроет меня?
Мой брат только вздохнул.
— Тебе только глаз подбили. А были времена, когда за то, что ты устроил, можно было пику под ребро поймать. Уймись. Повзрослей уже! Я не могу тебя постоянно пасти. Если дела действительно станут плохи, за мной не заржавеет. Но это, — он показал на мой синяк. — Это фигня. Возня детская. Займись делом уже.
Он встал, спустился вниз, завел мотоцикл на площадке перед домом и уехал по своим взрослым делам.
Скотина, бросил меня одного!..
А дед уже поджидал меня, стоило мне отвернуться от окна. Как обычно, выглядел он как просветленный даос, или как запущенный бомж. В балахоне этом своем засаленном грубой вязки, весь в подвесках от сглаза, детских красных значках и даже с какими-то военными медалями.
Стоит, опирается на свою суковатую палку — где только и подобрал, ума не приложу? В городе такую красивую ветку днем с огнем не найти, сразу убирают, если что-то с дерева свалится.
Но, несмотря на возраст, дед наш — был старичком бодрым. Я лично видел, как дед этой палкой мух на лету сбивает.
— Ну, что, внучок, — язвительно так произнес дед. — Пойдем, что ли? Полдень скоро.
— А я не пойду. — отозвался я. — Вот так вот. И делайте, что хотите.
— А чего так? — ехидно сморщился дед.
— А не хочу. Чжао должен был идти!
— А мороженое?
— Дед! Мне уже давно не пять лет!
— Гм. И то верно. Два мороженных? «Морозный дед»?
Пришлось идти — против дорогого мороженного с бело-синим стариком на упаковке, которое привозили откуда-то с далёкого сказочного севера, я устоять не мог.
Но прежде дед заглянул в свой медный астрологический телескоп, с зубчатыми часами, поворачивавшими трубу, через которую он следил за зодиакальными планетами. Затем недовольно помотал седой нечесаной
— Плохой день. Плохой час.
— А чем плохой? — спросил я.
— А тем, что снизу могут постучать, — непонятно ответил дед.
Впрочем, он почти всегда что-то такое необъяснимое говорил, я даже и не углублялся особо. С тем мы и пошли на улицу.
И они поджидали меня там, возле брошенных на асфальт велосипедов у входа в парк, сидя прямо на тротуаре, несмотря на ветреную погоду. Мои непримиримые враги. Все трое. Толстый Шан, худой Ю и коротышка Пенг. Вот же было им не лень в выходной день!
Я, сгорая от стыда, шел рядом с дедом, ведь я не мог на них даже смотреть. Впрочем, они тоже не особо радовались, особенно когда дед вдруг остановился перед ними, опираясь на палку и по-доброму так спросил:
— Ну что, как?
— Как… что? — неуверенно отозвался Ю, поднимаясь на ноги. Остальные тоже вскочили.
— Как то самое, — ухмыльнулся дед, как обычно ничего этим не объяснив.
В этот момент земля под нами вздрогнула. Голуби взлетели с окрестных крыш.
— Ой, — присел от неожиданности толстый Шан. — Это что?
Дед, мгновенно уставил на солнце свой острый прищуренный глаз, и произнес:
— Шли бы вы по домам, ребятки.
— Ага, — тут же согласился коротышка Пенг. — Мы пойдем.
Оседлали свои велосипеды и тут же свалили, трусливые ублюдки.
— Идем, — коротко бросил дед и широким шагом понесся к центральному парку: и не скажешь, что ему столько лет, сколько и не живут вообще…
— Это что было? — запыхавшись выговорил я. — Землетрясение? Тогда нельзя по домам, нам в школе говорили…
— Землетрясение — это было бы неплохо, — не оборачиваясь, отозвался дед.
Впрочем, я от него другого и не ждал, он же даос, типа, а они все ненормальные.
У нас в Центральном парке есть такая круглая площадка, прямо в середине, вот на нее мы с дедом и пришли. Он вышел на площадку, огляделся, опять прищурился на солнце:
— Хм…
Что-то ему тут не нравилось. Он внезапно бросился на бетон, прижался к нему ухом, вызывая оторопь у гуляющих округ мамочек с малыми детишками. Я, неизвестно на что надеясь, помахал им рукой — жалкая попытка смягчить дедову безумную выходку!
Опять он за свое! А он только разогревался. Дед вскочил и завопил, напугав в округе всех:
— Чан! Уведи их! Уведи всех этих людей!
Неожиданно для себя — я не стал спорить. Да они, собственно, и сами были не прочь свалить подальше от лохматого маньяка.
— Граждане, покиньте площадку! — воскликнул я.
Выталкивая последних мамочек с площадки, я обернулся и увидел, как дед, встав ровно в центре, поднял свою сучковатую палку, словно меч. А потом, зажав палку вторым кулаком, словно сдернул с нее кору и древесину, как ножны с меча. Собственно, то, что там оказалось — это и был дзянь, прямой меч, сверкающий полированным металлом узкого лезвия.