Лапшевня бабули Хо: Пробудившийся
Шрифт:
— Выбьем!
— Чо?! Там замок на цепи!
— Выбьем! Ноги вперед! Ци в ступни!
— Я не умею! Я не могу!
В смысле, я же шесть лет сам ног не сгибал!
— Все ты умеешь! Давай!
Дверь надвигалась как бетонная стена, а у меня только две ломкие конечности!
— … я-я-я-я! — завопил я с взорвавшимся откуда-то из живота жаром, поднявшим обе мои ноги в самую распоследнюю секунду и выбросившим обе створки дверей из проема как пятитонный таран.
Створки дверей врезалась в противоположную стену, по-прежнему
А мы уже неслись дальше по подземной парковке, виляя между столбов и ржавых, на века припаркованных машин. Воздух выл в спицах колес.
На выходе мы подрезали дядек в костюмах в черных очках, выбравшихся из длинного синего лимузина.
— Офигели? Вы чо тут носитесь! — донеслось уже сзади. — Тут парковка ваще-то!
— Извините! — проорала Сян, выталкивая меня с коляской вверх по пандусу.
А потом на парковку вылетел осатаневший мужик, а мы безнадежно застряли в турникете на входе и услышали позади:
— Лангхо! Бычара! Ты куда помчался? А ну стоять!
— Нет! Надо спешить!
— Ты как с боссом разговариваешь, бычара?! Вернись и доложи как следует!
— Но, босс!
— Не возмущайся! Тебя за ноздрю привести нужно? Живо к ноге!
— Босс! Сбегают же! Уже сбежали!
— Кто?
— Они!
Возможно, диалог продолжался бы дольше, но «босс» наконец-то допёр.
— Чо? Пациент?
— Да!!!
— Так что ты мне тут сопли жуешь! Давай, держи! Все за ним!
— Вот блин! — Сян наконец протолкнула нас через турникет наружу, и дальше я их не слышал: мы уже мчались по двору.
Мы не успели пересечь бетонную площадку перед госпиталем, а Лангхо огненным быком уже мчался за нами следом. Пригнувшись, мы проскочили шлагбаум на госпитальных воротах, выскочили на улицу и понеслись прямо посередине, через разметку.
На дороге места не было от велосипедистов, самокатчиков и моноколесников. Где-то на перекрёстке виднелась пара всадников. Огромное, частично заброшенное здание госпиталя осталось позади, а когда мы повернули на тротуар, разгоняя воплями ужаса встречных пешеходов, быстро потерялось в наступающей полутьме.
Вечерело. В окнах домов зажглись огни. Ярко светила луна, ну, или мне так показалось тогда. Некоторые дома казались разрушенными, а по всей длине улицы разом зажглась световая реклама, свет пробивался через листья пальм. Сян орала во все горло, люди шарахались во все стороны, уступая дорогу. По-моему, скорость у нас была, как у мотоцикла.
Но Лангхо мчался как взбесившийся грузовик, безжалостно сметая с пути подвернувшихся самокатчиков, и он нас догонял.
— Сворачивай! — заорал я заметив приближающийся сбоку переулок и Сян лихим виражом вписала нас прямо в него. Провернула это она так ловко, что Лангхо сначала даже мимо проскочил, и мы увеличили разрыв.
Мы мчались по переулку вдоль ряда брошенных на обочине ржавых автомобилей. А потом, сзади полыхнуло синим, и с хрустом смятого
Сян остановила нас прежде, чем мы врезались в эту груду металлолома.
— Ну, что? — прогромыхал Лангхо приближаясь. — Набегались? Эй, ты, мелкая, на колени и руки за голову. А ты, больной, держи руки так, чтобы я их видел.
— Лангхо, — задумчиво произнесла Сян, не спеша повиноваться. — А ведь ты максимум четвертого уровня, так?
— И чо? — мрачно ответил Лангхо.
— Один узел ты опустошил на восстановление после удара — загнула палец Сян. — Еще два шаоданя слил на молниеносные конечности, последний истратил на эту машину. У тебя больше нет сил на техники, ведь так?
— И чо? — прищурился Лангхо. — Я вас голыми руками порву!
— Н-да? — удивилась Сян. — А ну-ка покажи.
А ведь она нарывается! Какого черта? Я не стал ничего ждать, взялся за колеса коляски и выкатился между Сян и Лангхо.
— Не заставляй меня бить тебя, немощь, — процедил Лангхо.
— А ты меня удиви, — не менее надменно процедил я в ответ.
И ведь он меня удивил, сволочь патентованная.
И я понял, какого черта ему дерзила Сян, когда первый удар Лангхо прошел мимо моей головы — после её короткого жеста ладонью в сторону его пудового кулака. Следующий его удар она точно так же бесконтактно смахнула в сторону.
— Что ты со мной делаешь? — задушено прорычал Лангхо. — Бе…ла…я… ча…
А Сян легким взмахом одной ладони, а потом второй, заставила колени Ланхо подогнуться. Она управляет его ци, внезапно понял я. Так же как делала это со мной, когда я лежал в коме. «Лечит», расслабляет ему мышцы. Он слишком к ней приблизился! Упал руками на подлокотники моей коляски, мы оказались лицом к лицу, я почувствовал мятный запах его жвачки, а потом Сян крикнула:
— Выбей ему дверь!
И я её ясно понял. И выпрямил ноги изо всех сил! Прямо ему в промежность. В этот раз вышло уже не так мощно, но выбил двери на все деньги. Обе створки.
Лангхо щелкнул зубами, задушено побагровел, Сян откатила меня назад, и Лангхо срубленным дубом повалился туда, где коляска только что стояла.
— Отдыхай, — бросила ему Сян, объезжая тяжело дышащее тело.
И мы рванули прочь из этого переулка.
— Я снова смог поднять ноги! — радостно сообщил я Сян.
— Верная мотивация — ключ к исцелению, — отозвалась она. — Хотя, может, и рано мы это всё начали, мышцы-то ещё не восстановились… Можно было повредить связки и суставы.
Растолкав собравшуюся у поворота в переулок толпу с телефонами направленными на нас, мы слиняли оттуда.
— Ну, у нас не было выбора, как я понимаю. А ты говорила, что он страшнее пистолета, — пропел я сквозь встречный поток воздуха.
— Ага, говорила, — радостно отозвалась Сян. — Только он все свои патроны потратил.