Ларь
Шрифт:
Но шороху этот колючий навел нормально: у Куси морда была измазана в крови, черт обиженно чесал ногу, а лихо держалась за руку.
— Ты кто? — спросил я.
Нечисть бешено вращала глазами, занимаясь тем же самым, чем и мы — разглядывала. Меня, черта, грифониху, лихо. Что забавно, без всякого стеснения или страха. Скорее уж с невероятной злобой.
— Ты, если не понял, тут все просто. Будешь молчать, твоя судьба окажется весьма очень незавидной.
— Да кончать его надо, он нас… сс видел. Вдруг кому растреплет.
Грифониха
— Надо только разобраться, кто его послал. Ну что, будешь говорить?
Я приблизился к нечисти, вытянув меч перед собой. На что существо фыркнуло и наконец произнесло необыкновенно низким, басовитым голосом:
— Напугал ежа голой жопой.
— Так ты, получается, еж?
— Слепой ты, что ль? Какой я тебе еж?! Я ежовик.
— И чего ты забыл в этом доме?
— Чего забыл, живу я тут, внизу. С тех пор, как из леса выгнали, так и живу.
— Погоди, кто тебя из леса выгнал?
— Так леший новый. Премерзкий тип, я скажу. Мнит из себя непонятно чего, а ему еще и ста годков нет. Сразу свои порядки начал устраивать. Я ему говорю, погоди, присмотрись к существам. Я вашего брата столько перевидал…
— Погоди, леший тут только один. В смысле, батюшко.
— Это для тебя батюшко. Для меня он идолище, истукан. Плевал я на него. Я трех леших на своем веку видал, всех пережил.
— Будешь в таком тоне разговаривать, этого сс… рубежника не переживешь, — заметила лихо.
Ежовик насупился и замолчал. А у меня вдруг промелькнула гениальная, как мне показалось, мысль.
— Значит, говоришь, трех леших пережил?
— Все так. И все меня уважали, потому что я внизу бегаю, а вместе с тем все вижу. А этот же…
— Погоди, с твоими обидами потом. Ты знаешь мертвое дерево, под которым…
— Мертвяк лежит? Тоже мне тайна. Знаю. И мертвяка этого видел. Он выходит, когда в незримую луну его сокровище пытаются украсть.
Я даже дышать перестал.
— Ежовик, давай дружить. Меня зовут Матвей. Расскажи мне еще об этом мертвяке.
Глава 7
Самое непростое в дружбе — это найти своего человека. С пацанами, с которыми ты бегал все детство, со временем уже не так-то и просто общаться на общие темы. Потому что порой их попросту и нет. Расходятся интересы, меняется вектор развития и прочее, прочее. Нам с Костиком здесь сильно повезло из-за того, что мы не особо-то и развивались со школы. А по большей части остались такими же балбесами, как и прежде.
Не так-то легко найти точки соприкосновения и с уже взрослыми, состоявшимися личностями. Потому что с возрастом тебе проще послать неизвестного человека, чем подстраиваться под него и искать компромиссы. Все чаще возникает вопрос: «Зачем?», который периодически трансформируется в: «А, собственно, на хрена?».
Когда
— Я, простите великодушно, не знаю вашего имени, — вздохнул я, пытаясь быть вежливым.
— Нет у меня имени. Я же наполовину животное, наполовину лесной дух, — пробурчал ночной гость.
— Так вот, выбор у нас невелик. Либо мы пройдем на кухню, попьем чай и поговорим. Либо…
— Либо удавишь ты меня, так? — на лоб нечисти наползли иголки. Видимо, таким образом он хмурился. — Хотя чего от рубежников ожидать.
Я не ответил, многозначительно хмыкнув. Потому что правда не знал, что делать в случае отказа. По-хорошему, действительно нельзя было отпускать ежовика. Черт знает кому и что он разболтает. С другой стороны, убивать нечисть лишь за то, что она не хочет со мной общаться? Ну такое себе.
Мое молчание гость воспринял по-своему. Видимо, решил, что перед ним суровый и готовый на все рубежник.
— Ладно, пусти. Не сбегу. Лесное слово даю.
Я не знал, что это за фигня и с чем ее едят. К тому же, большое спасибо рубежникам за то, что они меня разучили верить словам. Поэтому я на всякий случай решил все проговорить.
— Нет, ты, конечно, можешь попробовать, только моя… мой грифон тебя живо достанет, — почему-то подумалось, что о поле Куси моему новому знакомому знать совершенно необязательно.
— Не достанет меня твой грифон. Всю морду расцарапаю.
— Не достанет. Зато задержит до моего прибытия.
На этом первоначальные переговоры достигли некоего консенсуса. Ежовик понял, что ситуация у нас сложная, но если и дальше корчить из себя гордого аборигена, то о благополучном исходе можно забыть. Гордость она как соль. Если добавить совсем немного, то для блюда будет очень даже ничего. Но если переборщить…
— И чего, отпустишь потом, что ли? — поинтересовался гость.
— Отпущу. Нужен ты мне сто лет.
Пока мы мерились первичными половыми признаками, Митя успел метнуться до кухни, раскочегарить печку и поставить чайник. И даже порубил немного колбасы и сыра, а заодно порезал хлеб. Хотя, как по мне, для посиделок вполне было достаточно шоколадных конфет, которые по рабоче-крестьянски лежали прямо в пакете на столе. Вазочками мы пока обзавестись не успели.
Ежовик с трудом залез на стул, все же телом он обладал выдающимся. Причем, выдающимся по все стороны. Даже удивительно, как такому откормленному и красивому мужчине удавалось незаметно перемещаться по лесу. Затем нечисть смерила внимательным взглядом угощение, тяжело вздохнула и принялась есть.