Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская
Шрифт:
• Борис Пастернак.
• Александр Яковлев, секретарь ЦК КПСС, рассказывает о «деле Пастернака», 2005 г.
• Борис Пастернак читает поздравительные телеграммы в связи с присуждением ему Нобелевской премии. Переделкино, 24 октября 1958 г.
• Обличительная статья редакции журнала «Новый мир» в адрес Б. Пастернака, опубликованная 25 октября 1958 г.
•
• И. Емельянова и Б. Мансуров сидят на «викторианском» диванчике, на котором часто отдыхал Борис Пастернак, когда приходил к Ольге Ивинской в Потаповский переулок. 2008 г.
• Дарственная надпись Анны Саакянц на книге для Б. Мансурова, 2 января 2001 г.
• Последнее прижизненное фото Марины Цветаевой (слева) с друзьями А. Крученых, Л. Либединской и сыном Г. Эфроном (Муром), 18 июня 1941 г.
• Письмо Варлама Шаламова Борису Пастернаку.
• Ариадна Эфрон, дочь Марины Цветаевой. Верный друг Б. Пастернака и О. Ивинской. Тропинка в Тарусу, идущая от дачи Цветаевых. Весна 2002 г. Фотография Б. Мансурова.
• Б. Пастернак и К. Чуковский на Первом съезде советских писателей. Москва, август 1934 г.
• Сталин поручил М. Горькому собрать Первый съезд писателей СССР.
• Б. Пастернак от имени Первого съезда советских писателей получает подарок Съезду — портрет И. Сталина. Москва, август 1934 г.
• Встреча Б. Мансурова с И. Емельяновой в ее парижской квартире. Май 1998 г.
• И. Емельянова рассказывает о своих встречах с Б. Пастернаком. Кадр из французского документального фильма о Б. Пастернаке, 2005 г.
• Колокольня храма Преображения Господня в Переделкине. 2008 г.
• Ольга Ивинская, 1948 г.
• Борис Пастернак.
Глава шестая
Пастернак и Рената Швейцер
«Дружба с Борисом Пастернаком» — об этой книге и ее авторе Ренате Швейцер рассказывается в статье, которую по моей просьбе написала Лилия Цибарт-Фогельзанг в марте 2006 года. Лилия родилась в СССР, в Казахстане, а в 1980-х годах уехала на свою историческую родину — в Германию. В совершенстве владея русским и немецким, Лилия прочитала книгу Ренаты Швейцер в подлиннике. Статью Лилии я привожу без сокращений.
В 1963 году в издательстве «Курт Деш» (Вена — Мюнхен — Базель вышла книга Ренаты Швейцер «Дружба с Борисом Пастернаком», написанная на немецком языке. Русский перевод был опубликован двумя годами позже, в 1965 году, в эмигрантском журнале «Грани» (№ 58, издательство «Посев», Франкфурт-на-Майне, Германия). Переписка Бориса Пастернака и Ренаты Швейцер с 1958 по 1960 год явилась последним проявлением «эпистолярной влюбленности поэта» [359] . Эта незаурядная и одаренная женщина жила в далекой Германии, с которой Пастернака очень многое связывало еще со времен студенчества в Берлине и Марбурге. В нелегкое время после публикации романа «Доктор Живаго» Пастернаку, несмотря на любовь и преданность Ольги Ивинской, была, видимо, необходима новая любовь — на тот случай, если он будет
359
Определение Б. Мансурова, которое нахожу в случае Б. Пастернака и Р. Швейцер очень подходящим.
360
Открытка от 12 июля 1958 г.
361
Определение самого Пастернака: см. открытку от 12 июля 1958 г.
Первое письмо Ренаты к Пастернаку от 13 марта 1958 года оказалось результатом целой цепи переживаний и событий, связанных с ее отношением к России и русским. «Русские были первыми встретившимися мне в жизни представителями чужого народа, они с самого детства жили в моем воображении», — признавалась Рената Швейцер. Как-то весенним вечером в конце Первой мировой войны ее, тогда маленькую девочку, разбудило что-то необычное — издалека неслось пение: пели мужские голоса — мягко, низко, с тоской. «Я никогда еще не слышала ничего похожего. Я стояла и слушала, как зачарованная, а потом безудержно разрыдалась — первый раз в моей жизни без видимой к тому причины».
Позже она узнала, что пели в тот вечер русские военнопленные, с которыми подружился ее брат. «Мне кажется, нет на свете народа более привязанного к своей родине, чем русский народ, народ выдающейся, несломленной внутренней силы, глубокой религиозности и высокой интеллектуальной одаренности», — писала Рената Швейцер.
Чувство невозвратимой потери охватывало ее при понимании, что та Россия, которую она полюбила еще в юности, читая русских классиков, ушла навеки. Рената интересовалась историей России, прослеживая пути духовного развития русского народа, не упуская случая общения с яркими его представителями.
И вот однажды, в начале января 1958 года, она прочитала статью Герда Руге «Встречи с иной Россией» о его первом посещении Бориса Пастернака в Переделкине. Тут же сообщалось о выходе в свет в Италии романа «Доктор Живаго» и была опубликована фотография автора.
«Непосредственно под впечатлением от статьи меня потянуло написать Пастернаку <…> однако я колебалась <…> и отложила перо», — вспоминала Рената. Но когда 12 марта того же года она — случайно! — услышала радиопередачу о Пастернаке, «начала писать, как в трансе, письмо, которое уже раз собиралась написать».
<…> Чтобы дать Борису Пастернаку представление о себе, я вложила в письмо свою фотографию и одно из своих стихотворений — «Страстная пятница», созвучное названию его стихотворения в «Докторе Живаго». Это было 13 марта 1958 года, а 10 апреля, открыв свой почтовый ящик, я нашла там открытку. Она была написана совершенно незнакомым мне почерком. <…> Это была открытка от Бориса Пастернака.
Так началась переписка, которая легла в основу книги, опубликованной Ренатой Швейцер, когда возникла необходимость защитить Ольгу Ивинскую и Ирину в годы неоправданных преследований. Публикация переписки с Пастернаком — ни в коем случае не проявление честолюбия. Когда Борис Пастернак нашел фамилию Швейцер в ряду известных западных литераторов, на вопрос, не она ли это, Рената ответила; «У меня нет никакого имени и никогда не будет! Я старательный новичок в поэзии, к тому же еще лишенный, к сожалению, честолюбия» [362] .
362
Письмо от 7 июня 1958 г.