Ларе-и-т`аэ
Шрифт:
– Не иначе, эту мразь кто-то спугнул, – отозвалась Илери – в первый раз с той минуты, как велела прикрыть Арьену лицо. – Просто чудо, что один глаз уцелел.
– А он и не уцелел, – бездумно молвил Арьен.
– Но… как?… – вырвалось у Лерметта.
– Лериме. – Да, голос Эннеари сделался ощутимо тверже и крепче. – Когда бы не ты, быть мне слепым на всю жизнь.
– Но меня же здесь не было… – растерянно выговорил Лерметт.
– Зато ты был на перевале, – напомнил Эннеари. – Помнишь – «ноги себе ломать, чтобы из-под камня выбраться»? Я так и сделал. Не сразу в ни-керуи нырнул, а… – эльф судорожно
Илери не сказала ни слова. Только пальцы правой, свободной ее руки легли на запястье Лерметта и сжали его крепко-крепко.
– Кто это был? – осведомился Лерметт безжизненным ровным голосом.
Ответить Эннеари не успел. Глазастый Лэккеан углядел на снегу темный комочек, бывший не сгустком крови, а чем-то иным, наклонился и поднял его.
– Кто бы он ни был, а наставляла его Джеланн, – спертым от ненависти голосом произнес Лэккеан. – Вы только посмотрите…
На его ладони лежала такая безобидная с виду вещица – несколько отполированных деревяшек и гроздь «тигровых глаз», свисающая с разорванного кожаного шнурка. Шнурок был темным от крови… так вот чем Арьену руки связали! И… вот как удалось заставить его выйти среди ночи – босого, полуодетого, почти бессознательного… вот что вспоминал и так и не смог вспомнить Лоайре! Вот за чем Арьен бежал быстрее предела возможного – не мог не бежать…
– Это же еще додуматься надо до такого издевательства – связать руки этим ! – с отвращением выговорил Ниест. – Ко всему еще и предельное оскорбление.
– Тут Джеланн просчиталась, – заметил педантичный Аркье. – Ни один человек не знает, что такое ларе-и-т'аэ.
– Я знаю, – отрезал Лерметт.
– Значит… на тебя и должны были подумать? – изумился Лоайре. – Чушь какая! Никому бы и в голову не пришло…
– За чужую голову не ручайся, – хмуро отмолвил Эттрейг. – Головы, они разные бывают. Мы бы не подумали, Эвелль тоже, за Аккарфа не скажу – а вот, к примеру, Иргитер…
– А Иргитер так и так крик бы поднял. – Эннеари уже не лежал, откинувшись на руки Лерметта, а полусидел, опираясь на локоть. – Чтобы подозрения отвести. Это ведь был Териан.
– Кто? – нахмурясь, переспросил Сейгден.
– Мерзавец один из его своры, – презрительно напомнил Эннеари. – Тот красавчик, которого я с крысой сравнил. Вот он и решил сквитаться… хотя не только. Не верю, чтобы Иргитер о таком ничего и ведать не ведал. Конечно, Териан не в своем уме, а безумцам закон не писан… да и не все я помню, о чем он тут бормотал… но он хоть и сумасшедший, а все же придворный.
– Разберемся, – кратко посулил Лерметт.
– Почему только вы? – возмутился Эннеари. – Я тоже.
– Лежа в постели? – приподнял бровь оборотень.
– Нет, – усмехнулся Эннеари. – Я уже почти в порядке, голова только кружится – но сесть в седло я смогу. А когда вернемся, мне только умыться останется. Это закрытые раны заживают долго, а открытые… чем тяжелее рана, тем быстрее она исцеляется.
– Год назад ты так не умел, – задумчиво произнес Лерметт.
Илери сердито фыркнула.
– Именно, – хмыкнул Арьен. – Думаешь, когда моя дражайшая сестра узнала, что я
Упомянутый гном воззрился на бывшую ученицу с потрясенным уважением. Заставить непоседу Арьена не только учить урок, но и выучить его… на такой подвиг ни один гном не способен!
– Конечно, таким целителем, как она, мне не бывать, – продолжал между тем Эннеари, – но продержаться на первое время, а потом помочь целителю – сколько угодно. Я действительно могу ехать. И если мы хотим в этом деле разобраться, лучше на потом не откладывать. Правда, его риэрнское величество не из ранних пташек, до полудня его даже показательной казнью не выманишь, но лучше поторопиться. Очень уж интересно, что они с Терианом на два голоса споют, когда увидят меня целым и невредимым.
Лерметт перевел взгляд на Илери. Она ответила ему утвердительным кивком.
– Держи. – Лэккеан неловко сунул Арьену в руку разорванное ожерелье. Сама мысль том, что он держит чужое ларе-и-т'аэ, приводила его в немыслимое напряжение, и он явно не чаял, как избавиться от ожерелья – а разговор, как назло, свернул в другую сторону.
Эннеари на мгновение стиснул в ладони окровавленный трофей. Вот она, горстка камней и деревяшек, за которой он пришел под нож и петлю… то, что его тело еще вчера считало частью себя…
Ладонь его разжалась, и ожерелье упало на снег.
– Не нужно, – усмехнулся Эннеари. – Разве что на память.
– Но… – задохнулся Лэккеан. – Это… это ведь твое ларе-и-т'аэ…
– Нет, – коротко ответил Эннеари.
– Нет?! – остолбенел Лэккеан.
– Нет, – хором откликнулись Илери и Лерметт и невольно улыбнулись нечаянному совпадению.
Эннеари сжал прохладные пальцы Шеррин чуть сильнее и обернулся к ней.
– Вот ларе-и-т'аэ, – сказал он тихо и так просто, что не поверить ему было нельзя. – Верно, Лериме?
Оба Лериме – и Лерметт, и Илери – согласно кивнули. Так согласно, словно представляли собой единое целое и слитный разум.
– А что это такое – ларе-и-т'аэ? – полюбопытствовал Эттрейг – вместо Шеррин, окончательно потерявшей дар речи.
– То, без чего нельзя жить, – неуклюже ответил Ниест.
– Так что имей в виду, Шайри – если ты при первой же возможности не повиснешь у меня на шее взамен этого шнурка с камешками, жизни мне не будет, – улыбнулся Эннеари.
Слова его могли показаться шутливыми и даже ехидными – но в голосе звенела такая неистовая, такая беззащитная, такая искренняя нежность, словно кроме них двоих с Шеррин на всем белом свете сейчас не было никого.
– Только эльф может улыбаться так обольстительно, когда у него вся морда в крови, – пробурчал себе в бороду Илмерран. – Арьен, ты неисправим.
У него за спиной раздался внезапно приглушенный снегом стук копыт, и гном обернулся.
Исцеленная Илери соловая кобылка, забытая впопыхах на лесной дороге, решила отыскать наездницу. Она шла, бойко перебирая стройными ногами и помахивая хвостом, и никак не могла взять в толк – почему при ее появлении все сначала подскочили на месте, словно это и не она, а чудище какое, а потом сразу столь же необъяснимо успокоились. Ну, да у этих двуногих вечно в голове какие-то странности.