Ларе-и-т`аэ

Раткевич Элеонора Генриховна

– Илери надо разбудить, – после недолгого молчания произнес Лоайре. – И тех, кого Арьен в прошлом году спас.

Ниест, Аркье и Лэккеан. Если и им не верить… нет, тогда остается извериться во всех окончательно.

– Правильно, – одобрил Алани. – Действуй.

Действовал Лоайре молниеносно – да и много ли нужно времени, чтобы разбудить четверых? Меньше, чем может показаться: магическая фраза «С Арьеном беда стряслась» отгоняла эхо сонных чар надежнее любого заклинания. Дожидаться разбуженных Лоайре не стал: незачем время терять, растолковывая каждому в отдельности, что стряслось. Сами пусть посмотрят на оставленное Эннеари зеркало – сразу все поймут.

Опрометью

вернувшись в покои Эннеари, Лоайре так и замер у порога. Меньше всего он ожидал увидеть здесь ее высочество принцессу Шеррин – но то была именно она, бледная, приметно осунувшаяся. Паж слушал ее с привычной ему сосредоточенностью, но вид у него был изрядно удивленный.

– … не смогла заснуть, – говорила Шеррин тихим напряженным голосом. – Как плитой чугунной придавило – а глаза не закрываются, и все тут. И на сердце такая тоска, будто из меня душу вынимают заживо.

– Алани, – вполголоса окликнул пажа Лоайре. – Ты бы объяснил ее высочеству, что дело тут неприятное… опасное, по правде говоря… в общем, ей тут не место.

– Не стану, – хладнокровно возразил Алани. – Если ее высочество услышала мой Зов, хотя я звал и не ее, значит, так тому и быть. И ей здесь самое место.

– Может, это случайно?.. – неуверенно предположил Лоайре.

– Магия не знает случайностей, – отрезал Алани. – А то, что случайным кажется…

Дверь распахнулась вновь, и в проему обозначились сразу трое – Лерметт, Сейгден и Эттрейг. За их спинами маячили поднятые Лоайре из постели эльфы. О да, люди спят больше и крепче эльфов – но и подниматься по тревоге они умеют лучше. Алани послал свой зов не так чтобы намного и раньше, чем Лоайре бросился будить друзей, и путь из крыла Витражей до Коридора Ветвей по дворцовым переходам не самый близкий – а все же трое королей подоспели первыми.

Лерметт примчался босиком, но при штанах и рубахе – негоже все-таки хозяину дома щеголять при гостях нагишом. И меч выхватывать из ножен прежде времени не стоит… а вот прихватить его с собой, разумеется, необходимо: попусту тревогу никто подымать не станет. Сейгден же, как закаленный в боях рыцарь, в отличие от Лерметта, и мгновения лишнего не потратил на такую мелочь, как следование приличиям. При одних только подштанниках его огромный двуручный меч смотрелся особенно грозно. Здесь и сейчас, когда тяжкое сверкание доспехов не соперничало с его сияющим великолепием, становилось предельно ясно, что за лютая мощь ожидает своего часа в руках короля Сулана.

Зато эттармец, к величайшему удивлению Лоайре, был одет полностью и даже тщательно, а поверх парадного майлета с полным пренебрежением к его роскоши отливала темной синью вороненая кольчуга.

– Когда ты позвал меня, я не спал, – произнес Эттрейг, верно истолковав перехваченный им настороженный взгляд Алани. – Я уже полчаса как проснулся. Что случилось?

Вопрос этот, ясный и четкий, вновь заставил Лоайре похолодеть. Он требовал такого же четкого и ясного ответа… но как найти внятные слова для этой темной мути? А хоть бы такие слова и сыскались – люди и эльфы так мало знают друг о друге! Алани, безусловно, понимает – на то он и маг… ну, если и не вполне понимает, то хотя бы чувствует верно. А ведь понимание сплошь и рядом словами не облекается. Наоборот, оно от них прячется – чтобы словесная оболочка не исказила его, как одежда зачастую искажает облик. Тому, что здесь произошло, чужды все и всяческие слова, ни одно из них не сумеет выразить невнятицу нынешней жути… так как же объяснить тем, кто примчался на помощь, что помощь эта и в самом деле нужна? Что Арьена никто не похищал, не выволакивал

отсюда силой, оглушенного, избитого – но дверь не откроется, чтобы впустить его после загадочной отлучки? Что он не войдет, одарив оторопевших посетителей удивленной улыбкой, не скажет как ни в чем не бывало: «А я-то думал, люди по ночам в гости не ходят!»

Опасался Лоайре напрасно. Неизвестность сделала пояснения Алани поневоле сухими и краткими – но большего и не потребовалось. Лицо Лерметта мрачнело едва ли не с каждым словом пажа-мага; взгляд не отрывался от разбросанных по полу предметов. Сейгден слушал, не переменясь в лице – зато плечи его так и пошли желваками. Эттрейг опустил руку в боевой перчатке – не латной, а простой кожаной с накладками-кастетами – на плечо Шеррин. Лоайре никогда бы не подумал, что прикосновение такой жуткой штуки может оказаться успокаивающим, но судя по тому, что дыхание принцессы сделалось ровнее, так оно и было. И к лучшему: мучительное беспокойство словно бы выпило всю кровь из ее лица. Оно было иззелена-белым, как нераспустившиеся бутоны ландыша, и таким же беззащитным. И лишь мгновением позже, когда на другое ее плечо опустилась ладонь Илери, на этом бескровном лице затеплилось хоть какое-то подобие жизни. Нет, убеждать здесь никого не придется.

– Где он может быть? – ломким, как стекло, голосом, спросил Аркье, когда Алани умолк.

– Не во дворце, – немедленно откликнулась Илери. Если голос Аркье прозвучал неестественно высоко, то Илери говорила едва ли не на квинту ниже обычного. – Не знаю, почему, но…

– Хотя бы уже потому, – подхватил Эттрейг, отпуская плечо Шеррин, – что смысла не было разводить столько сложностей, чтобы просто перетащить тайком Эннеари из одной комнаты дворца в другую. Проще подкараулить или заманить.

Ниест согласно кивнул, не сказав ни слова.

– Где искать будем? – сдержанно произнес Сейгден.

– Скорее уж «как», – хмуро поправил его Лерметт. – Я помню, – обернулся он к Лэккеану, – Арьен год назад искал по следу.

– Невозможно, – мотнул головой Лэккеан, горестно скривясь. – По следу можно найти, если он единственный. А здесь этих следов… да Арьен сколько уже времени здесь живет! Он проходил здесь по несколько раз на дню…

– И не только здесь. – Ох, как же Лоайре хотелось сказать что-нибудь другое… другое, не такое безнадежное. – Он ходил по всему дворцу. Постоянно. Это все равно что у нас в Долине эльфа по следу искать. Их же там тысячи! Своих, чужих… всяких.

Вот теперь и Лерметт побелел – тяжелой, костяной бледностью.

– В городе тоже, – отсутствующим голосом добавил Аркье. – Он же где только не был!

– Ну, если речь идет о том, чтобы взять след… – Эттрейг хищно улыбнулся. – Одевайтесь, быстро. И велите седлать коней. Пешком вы за мной, пожалуй, что и не угонитесь.

– Сделано, – осведомил его Алани. – Будут кони.

Взгляд Лерметта метнулся по комнате.

– Время… все равно время терять! – сквозь зубы промолвил он. – Я спешки ради мог бы и одеждой Арьена воспользоваться… но для Сейгдена здесь точно ничего нет.

Что верно, то верно. Суланского лиса скорей уж следовало бы называть суланским тигром. Из такого, как он, двоих Арьенов выкроить можно, и еще на заплаты вдоволь останется.

Пинок заставил вздрогнуть не только дверь: все присутствующие ахнули слаженно, будто по команде. Второй пинок распахнул дверь настежь, и в комнату вошла куча. Заметая пол мехом зимних нарретталей и побрякивая сталью кольчуг, куча прошествовала к постели Арьена и свалилась на нее. И лишь тогда над кучей обозначилось красное от натуги лицо Илмеррана.